Все соседские огороды разделены тропинками. И вот вижу через несколько домов (огородов) от дома (огорода) дедовой родни стоит чучело! Настоящее! Забыв обо всем помчалась я навпростець по огородам к этому чучелу как к родному. Подбегаю, любуюсь, млею от счастья)) Чучело в какой-то красной рубахе, с ведром на палке вместо головы) и тут вспоминаю, что в сарае видела какую-то старую тряпку и сразу мчусь в сарай за тряпкой (чучело нужно обязательно нарядить!) В общем, притащила тряпку обвязала вокруг чучела и любуюсь им, хожу кругами. Вдруг, вижу как из-за калитки в огород выходят хозяева, человека 3-4... Я плюхнулась в лук, который рос рядом, и затаилась, но это меня не спасло... Меня заметили и тут началось! Крик, гвалт... Я ничего не поняла особо, так все говорили на украинском разговорном, который я не особо понимала... Ну, меня за руку и к дедовой родне... В общем, заводят меня во двор, а у нас во дворе все сидят ужинают, а тут я с соседями)) Мои родные в шоке, что происходит?! Соседи начали скандалить и говорить, что они меня поймали на воровстве лука. Я тоже в страхе не понимаю, вообще, что происходит. И тут мой деда как гаркнет, чтобы все замолчали. Все затихли. И деда спрашивает, мол, что я делала в чужом огороде? На что я абсолютно искренне сказала "Чучело наряжала!" Легли все... на этом скандал исчерпал себя...

2. Как-то увидела я во дворе красивые куриные перья и начала и собирать, так потихоньку вышла из двора и пошла по улице по соседям собирать перья и, вдруг, вижу курица лежит прям возле забора, а у нее перья такие красивые торчат – выдернуть можно)) Ну, я не долго думая, выдернула одно, но курица даже не пошевелилась. От счастья я надергала перьев полные карманы и тут выходят хозяева... В общем, крик, гвалт, меня за руку, курицу подмышку и к дедовой родне на разборки. Мои опять ужинают, а тут я уже с другими соседями и с курицей общипанной.. В общем, шкандаль. Тут уже меня обвинили, что я убила курицу и меня застали на месте преступления за ее общипываем. Мой деда взял у них курицу посмотрел и говорит, что я не могла убить курицу так как это сделала собака до меня, судя по ранам. Меня спросили, что я делала рядом с курицей, на то я ответила, перья собирала))) В общем, соседи извинились и принесли мне еще перьев.

3. Выхожу на огород, за огородом поле колхозное. Смотрю в поле пара лошадей и жеребенок (я очень любила лошадей и это знали все родные, дома плакаты лошадей были даже в туалете (единственный ребенок и единственная девочка в родне). Забыв обо всем на свете я побежала к этим лошадям, а потом с ними пошла в их конюшню в колхозе. В общем для меня было все волшебно много лошадей, добрые конюхи и доярки... В общем, сижу в конюшне помогаю конюхам кормить лошадок и тут вбегают деда и мама с дикими глазами, а с ними еще половина деревни с таким же глазами))) искали меня с обеда всей деревней, по лесу, в речке, заявили в милицию в город... к вечеру соседка, которая работала дояркой, прийдя домой увидела этот кипиш по деревне и сказала, что на конюшню пришла девочка и помогает там. ... Ну, в общем не били, даже не ругали... Подросла и отдали в конный спорт)))

и сказал: "Смотри и слушай, где-то должна быть мать с остальными. "Мы стояли-стояли, слушали-слушали — нигде ничего. Взяли куропатенка с собой, принесли в квартиру. У мамы приключился когнитивный диссонанс, а когда он отключился, то говорить что-то за или против не было смысла. Птиц остался. Был наречен Прохором.

Проха был кореш без проблем: ел практически все, что давали, даже вареное яйцо и тушеную капусту. Я ему каждый день ловила мух, мух он ценил. На балконе ему поставили большую картонную коробку с добротной корягой и листьями, в которую он забирался на ночь.

Ну да, он гадил, конечно, — но только на гладком полу! Папа, как главный специалист по дрессировке (не только куропаток), двумя-тремя затрещинами дал ему понять, что с кровати, диванов, ковра надо сойти сначала на линолеум, а потом уже ляпать свои шедевры. Невероятно, но факт: Проха приучился. Вот лежим с ним на кровати, я читаю книжку, а он, привалившись к моему боку, пух свой чистит. Вдруг встает, топчется-топчется — скок с кровати на пол, сажает там кляксу — и обратно, на кровать, ко мне под бочок.

Обожал, когда солнечное пятно под окном появляется, сесть пузом на теплый пол и закемарить. При этом начинал заваливаться на бок, ноги из-под него по гладкому полу выезжали в сторону, и так он и валялся на боку, как кот какой-нибудь.

А один раз прихожу утром на кухню, застаю картину: сидит мама, на коленке у нее Прохор, она держит перед ним чашку, а он оттуда чего-то пьет. Оказалось — кооофе с молоком...

Но не все коту масленица. У Прохора начали расти настоящие перья, и папа сказал: "Его надо учить летать. Иначе он потом в лесу не выживет. "

Сказал — сделал. У Прохора начались тренировки. Против полетов птиц категорически возражал. С небольшой высоты он либо просто нехотя соскакивал, либо намертво цеплялся за руку когтями. Высота была увеличена. Тогда он наловчился, обдирая когтями поднятую вместе с ним руку, спускаться по ней вниз, на плечо, а уж быть спихнутым оттуда было не так страшно. С полетами не клеилось. И тут у Прохи стал расти гребешок. "А, — сказал папа, - тогда это однозначно петух. Не знаю, что он делал в лесу, но это петух. А раз петух, то летать ему не обязательно... А вот драться учиться — НАДО! "Надо — так надо. Тренировки перешли в партер. Проху дразнили ногой, а он на нее нападал. Это он делал с азартом и рвением, достигнув успехов. В результате успехов всем пришлось носить по два носка на каждой ноге - тогда синяков почти не было.

В общем, при добротном питании и должном физическом воспитании через пару-тройку месяцев у нас был шикарный сторожевой петух вишнево-коричневой расцветки, с зелеными и синими перьями в хвосте, радостно орущий в 5 утра на балконе. "Хм, — сказал папа, — а ведь ему теперь курица нужна!". Папа знает, что говорит. Нужна так нужна. И от знакомых из деревни была привезена молодая курица, такая же пестрая. Курицу привезли вечером, Проха уже спал на своей коряге в коробке. Правда, коробка уже стояла не на балконе, чтоб все-таки не улетел ненароком. "Курицу надо подсадить к нему прям сейчас. Тогда утром они проснутся, как будто так и было. Иначе он ее побьет", — инструктировал папа.

В самом деле: утром Проха увидел незнакомую мадемуазель, тюкнул ее лишь пару раз по голове, обозначив, кто тут главный, и настала семейная идиллия. Только вечером нам надо было уйти допоздна, а когда мы пришли, то в квартире был полный разгром. Похоже, деревенская курица с полным отсутствием манер пыталась найти место для насеста. Она мирно дрыхла в ванной, на полочке перед зеркалом, сметя все, что там стояло, на пол. Убрав осколки и вытерев лужу туалетной воды, мама сказала: "Или она, или я. "Прохор и его молодая жена были отправлены в ссылку, в деревню к тому самому владельцу курицы.

Мы были там потом, год спустя. Проха заматерел, еще увеличился в весе и размере, только одного глаза не было. "Зато весь гарем — полностью его, — сказал хозяин, — он моего петуха тогда чуть не до смерти уделал, сам глаза лишился, но того вообще пришлось прирезать, чтоб не мучился. Чужие все сюда ходить боятся, хоть люди, хоть коты, про соседских петухов вообще речи нет. "

Без особой надежды на эффект, мама позвала его: "Проша!". Он встрепенулся, прислушался — и вдруг каак припустит к ней, бегом! Прибежал, мы его погладили... На следующее утро смотрю — сидит папа у крыльца на корточках, протягивает Прохе на ладони хлеб. Проха как-то потоптался вокруг, потом примерился — взгромоздился на руку — клевать, как раньше... Хотя теперь он на руке еле-еле умещался и с трудом балансировал. Но ведь вспомнил! Вот зря говорят — "мозги куриные".

А Проха вот был индивидуум, личность куриной породы, не хуже кота.

Фабула

Юбилей у троюродной бабушки. Собирается семья, включая четвероюродных племянников троюродного деда. Просторный частный дом, места хватает. Столы вряд, за столами поют хором, мужчины время от времени выходят на кухню курить и говорить свои мужские разговоры...

Мы с Иркой пытаемся выяснить, может ли съесть кот маленький тазик пельменей...

Бабушки сплетничают по спальням... Где-то музыка, где-то телевизор.

Происходит непрекращающаяся неспешная диффузия по интересам — кто-то выходит, кто-то заходит. Идиллия.

Забегает Женька, разыскивает нас с Иркой глазами и горячо шепчет на ухо:

— Вика, мама в конуре застряла!

—....?

— Мама держит Мальту, что бы та не вырвалась, а ТВОЯ мама в конуре застряла!

Согласитесь, на это стоило посмотреть. Не сговариваясь, мы втроем бросаемся к конуре Мальты.

Мальта была беспородным (или многопородным?) лохматым чудовищем, к которому не боялись подходить только сыновья бабушки-юбилярши. Может, это детские впечатления, но мне казалось, что росту в ней, если поставить ее на задние лапы — как две меня.

Конура Мальты стояла в сарае, пристроенному к дому (чтобы зимой не холодно было). Днем Мальта сидела на цепи, чтобы не съела кого-нибудь случайно, а вечером ее выпускали во двор размяться.

Сейчас Мальта ТОЖЕ была на цепи, но где-то на середине своей длины цепь была в руках у тети Наташи, забившейся в дальний от конуры угол, и тормозившей пятками по полу, а Мальта неудержимо рвалась в сторону родной конуры, из которой торчала половина чей-то мамы. И, судя по платью, действительно моей.

— Мам, мам, ты что, а?!!

— ууууээээыыыыыаа!...

— Теть Надя, Теть Надя, вылезайте! Вылезайте скорее, мама Мальту долго не удержит!

— ЖЕЕЕНЬКА! ТВОЮ МАТЬ, ГДЕ ОТЕЦ!!

— А, да! Щас, щас найду его... Пусть посмотрит!

Я, в благой попытке помочь, хватаю маму за то место, где нога крепится к попе, и пытаюсь ей помочь.

Очевидно мама понимает, что это уже Мальта до нее добралась и очень ОЧЕНЬ крепко, очень больно и очень далеко меня пинает. Молодец, мама! Я тобой горжусь! По Мальте бы так... Лежу, отдыхаю.

Топот ног, забегают мужчины. Вывели из сарая Мальту, успокоили маму. Немного разобрали конуру и высвободили застрявшую пленницу. Потом долго отпаивали обеих женщин.

Преамбула

Давным-давно, когда этот дом еще не был перестроен и конура стояла во дворе, недалеко от входной двери, две девочки гостили у своей тетки, сегодняшней юбилярши. У тетки была совсем другая собака, настолько дружелюбная, что прославилась тем, что выкормила котят погибшей кошки.

То ли времена были другие, то ли Сильва была настолько дружелюбной, но факт — никакой цепи у нее не было и она имела право гулять днем за пределами двора.

Однажды дома никого не было, кроме моей мамы. Куда все уматали — не помню, да и не важно. Сильвы тоже нет. И мама решила проверить, а как там — в конуре? Делать-то все равно нечего.

В конуре оказалось на удивление уютно, и она уснула.

Просыпается от того, что кто-то зашел во двор и стучит в дверь, в окна, опять в дверь. Настойчиво так стучит.

И мама, не вылезая из конуры, сонным голосом поведала:

— А дома никого нет!

Зашедший убегал молча, убегал ломая тетину смородину, убегал мимо двери, лишь бы на улицу!

Ну, эта милая история стала сначала семейной шуткой, а потом забылась.

А тут — юбилей.

— Слушай, а ты поправилась....

— Я?! Да я стройнее тебя! Помнишь, я в Сильвину конуру залезала, хоть и была старше!

— Было, было. Я про сейчас.

— Я! Да я и сейчас, пошли!

.... и они пошли.