— Цель поездки в Польшу? — рявкнул он на ломаном русском.

— Турнир по шахматам в Ченстохове.

Пограничник недоверчиво посмотрел на меня.

— Шахиста?

— Да.

Он высунул голову в коридор вагона и что-то крикнул. Через минуту появился долговязый солдат с шахматами.

— Будем играть, — сказал пограничник, расставляя фигуры.

Он явно был доволен собой и предвкушал скорое разоблачение самозванца. Отыскав на пересечении вертикали "е" и четвёртой горизонтали нужное поле, он сыграл е2 — е4 и торжественно взглянул на меня. Я ответил d7 — d5. Пограничник задумался. А я почему-то вспомнил Ильфа и Петрова: "Он чувствовал себя бодрым и твёрдо знал, что первый ход e2 — e4 не грозит ему никакими осложнениями. Остальные ходы, правда, рисовались в совершенном уже тумане, но это нисколько не смущало великого комбинатора. У него был приготовлен совершенно неожиданный выход".

Если у Остапа был приготовлен совершенно неожиданный выход, то у моего пограничника — совершенно неожиданный ход. Он вывел короля на е2. Я взял пешку. Он снова пошёл королём вперёд. Я вывел ферзевого коня. Он взял королём мою пешку. Я дал ферзём шах, а ещё через два хода — мат. На том самом поле е4.

— Хороший шахиста! — похвалил он, возвращая мне паспорт с печатью-разрешением на въезд.

Пограничник вышел. А я сидел и думал о его сломанном носе. Я вдруг подумал, что, возможно, когда-то этот пограничник устроил аналогичную проверку боксёру.

И эта догадка вернула мне радостное настроение.

— заявил воин. — “Я докажу вам, что и этот святой отец злится, как и все”.

Воин отправился в замок старца, который с радостью принимал гостей и учил людей, передавая им свои знания. Получив позволение поселиться в монастыре на месяц, витязь начал приводить свой замысел в исполнение. Он старался обидеть и разозлить монаха всяческими способами, но тот ни разу не потерял своей обычной благожелательности и неизменно благосклонно относился к своему известному постояльцу.

Наконец, по истечении 4 недель военачальник пришел попрощаться с монахом. Рассердить легендарного учителя ему так и не удалось.

“Спасибо за гостеприимство и науку”, — сказал отшельнику прославленный полководец. — “Я прожил здесь месяц и по-настоящему тебя зауважал. Только одно я должен тебе посоветовать: тебе нужно научиться стоять за себя. Не дело, когда кто-то пытается тебя обидеть, а ты не отвечаешь им достойно. Нужно стоять за себя! ”

“Присядь”, — предложил ему старец. — “Я рад, что ты многому научился. Давай подумаем: представь, что ты решил сделать мне подарок. Ты приготовил гостинец и принес, и попытался мне вручить. Но я твое подношение не взял. Кому принадлежит подарок? ”

“Ну, конечно же, если ты его не взял, подарок все еще принадлежит мне! ” — воскликнул воин. — “Это само собой разумеется”.

“Хорошо”, — продолжил монах. — “А теперь давай представим, что ты попытался дать мне обиду, а я ее не взял. Кому принадлежит обида? ”

Игоря (коротенький, потому, что без мата):

— Эта самая Анжела — одноклассница жены, такая же бездельница, как и жена, тоже не работает и не хочет.

Ладно, когда они просто болтали часами по телефону – это еще понять можно, но вот уже год, как эта подруженция, торчит у нас дома по расписанию, три раза в неделю, как товарный поезд: понедельник, среда и пятница. У нее видите ли дочка где-то в нашем районе ходит на бальные танцы, так эта с@ка, три раза в неделю, на пару часов оккупирует мою кухню и пьет мой кофе.

Кофе, конечно же мне не жалко, хотя, как не жалко, для нее все жалко…

В любом случае: в трусах по квартире не походишь, громко не пернешь, в кухню не войдешь, там у них дым коромыслом, сидят, курят, шмотки по интернету рассматривают, мужей обсуждают.

Пытался я с женой поговорить, она меня не поняла, сказала:

— Игорь, я же не сортирую твоих друзей и не спрашиваю – с кем ты ходишь играть в преферанс? Ты что, хочешь, чтобы я тоже уходила из дома и встречалась с подругами в другом месте?

Я этого не хочу, но и Анжелу, вместе с ее дымом, терпеть больше не могу. А что делать? Ума не приложу, мозги кипят, то ли киллера нанять, то ли бальные танцы сжечь…

Мне захотелось помочь старому товарищу, но я не представлял – как. Единственное, что посоветовал, так это поговорить с этой Анжелой с глазу на глаз, объяснить ситуацию, но Игорь перебил меня и сказал (я снова опускаю маты):

— Ты думаешь, я с ней не говорил? Эта Анжела… та еще тварь, послушала, покивала, а потом "слила" все жене. Мы неделю не разговаривали, а эта с@ка и дальше торчит у нас, да еще и обиженное личико делает, жаба…

... На следующий день, я встретил свою давнюю приятельницу Елену – очень хорошего психолога.

А уже вечером позвонил Игорю:

— Не переживай, я решил твою проблему. Послезавтра к тебе приедет психолог Елена, уж она-то вашу Анжелу в бараний рог скрутит, встреть ее на вокзале.

— Как приедет? Из Москвы в Питер? Встречу, конечно, но во сколько мне это обойдется?

— Не дрейф, Игорек, я пошутил, она едет в Питер по своим делам, а ты ее просто встретишь и отвезешь куда скажет, а пока будете ехать, она тебя научит стратегии и тактике борьбы с Анжелой. Как понял? Прием.

— Хух, ну это совсем другое дело. Я твой должник…

…И вот, с тех пор пролетело два года, я совсем позабыл об этой истории, но вчера опять позвонил Игорь, я сразу припомнил его проблему и спросил:

— Так чем там у тебя дело кончилось? Моя Елена тебе помогла?

— Спрашиваешь, я все сделал в точности по науке, как она велела: поначалу, целую неделю не ворчал, даже иногда заходил на кухню, пил с ними кофе. Жена была счастлива. И вот, как-то утром проснулся и выдаю как по писанному:

— Дорогая, хорошо, что ты меня разбудила, мне приснился жуткий кошмар.

— А что приснилось?

— Приснилось что я занимался ceксом с твоей Анжелой.

— С Анжелой? Ничего себе… А, что же тут кошмарного?

— Нет, это как раз было даже ничего, кошмар в том, что Анжела весь мой сон не соглашалась, и я продал нашу дачу и все деньги заплатил ей за ceкс. Представляешь?

А тут ты, такая, вбегаешь в комнату, застаешь нас в постели и кричишь: — Игорь! Где наша дача!? Ее нет на месте!

Ужас. Тут я и проснулся…

Жена хмыкнула, пожала плечами и ничего не сказала.

С тех пор прошло два года, но Анжелу, я так, почему-то, больше и не видел…

и качели. А мой муж не водит. Никак. Никогда. Ни разу. Машины он называет "собранное железо". Это его характеризует. Я мужа за это недолюбливаю. У моей машины, например, есть имя. И это совсем не "железо", а вовсе даже Вовчик (извините). Муж после шашлыка и качелей проникся. Раз он Вовчик, говорит, то поехали, поучишь меня. Не иначе как кислородом надышался. Ладно, думаю, пусть. Отец меня в два года посадил за руль, с тех пор оттуда не вылезаю. Что я, мужа не научу? Отряхнула руки от земли, поправила косыночку, одернула сарафанчик. И мы поехали. По трассе, проселочной дороге, через лужок, потом лесок, на далекое поле. Чтоб никто не видел этого позора. Вокруг ляпота такая, поле бескрайнее, рожь кругом, птички опять же, а я не замолкая ору про сцепление, газ, тормоз, аккуратнее твою мать, отпускай, выжимай, да не вторую, а первую, я сказала! Все, вылезай к чертовой бабушке! Ну ладно, заберись по насыпи на дорожку. И все, потом к чертовой бабушке! Муж забрался. Колесами в ров для стока воды. Аккурат как для них рыли, подошло идеально. Только колеса до дна не достают. Иди, говорю, толкай. Думаю, не вытолкает, конечно, но хоть отомщу. Долго стояли, птичек слушали, на рожь любовались. Дальнобой только и остановился. Посмотрел на грязного мужа, крякнул. Посмотрел на меня в сарафанчике и косыночке. Икнул. Вытащил Вовчика. Отвел в сторонку мужа, и на ушко ему, но так чтоб я слышала каждое слово, отчетливо: "Мужик, мой тебе совет, как брату, бабу, тем более блондинку, никогда, ни-ког-да, за руль не сажай!".