Ко мне в шестой класс на уроки повадился первоклассник. Георгий его зовут. Маленький такой, пух цыплячий ещё не растерял, а уже — Георгий. И имя это ему идёт необыкновенно. Хотя мне всегда казалось, что "Георгий" — это обязательно жгучий брюнет со сросшимися на переносице бровями, который непременно, вне зависимости от национальности, умеет танцевать лезгинку.

Мой же новый знакомый — белобрыс той особой русской белобрысостью, когда бровей нет настолько, что то место, где они должны расти, аж краснеет от смущения по причине их полного отсутствия. На голове волос настолько много, что они даже не умещаются, а сбегают двумя русыми тонкими струйками-ручейками по шее куда-то ему за шиворот. Лучше бы Георгия назвали Львом, наверное.

А ходит ко мне на уроки Георгий потому, что его старшая сестра Вика учится в шестом. Когда у брата уроки заканчиваются, у неё они всё ещё идут. Одного же его отпускать домой нельзя: две дороги переходить надо. Кроме того, ключи Георгию доверить невозможно, ибо сами понимаете... почему.

"Сдать" его в группу продлённого дня тоже не представляется возможным, так как Георгий свободолюбив, горяч и сугубо независим. То есть, обладает теми самыми качествами, которые мешают ему влиться "в дружный детский коллектив" в "свободное от основной деятельности время", которое протекает для него в 1 "Г" ежедневно, кроме выходных, с 8-30 до 12-35 в стенах нашей школы.

Вот и попросила меня однажды Вика, чтобы позволил сидеть Георгию иногда (всего 3 раза в неделю) на последнем уроке вместе с нею за последней партой.

Когда он впервые вошёл в наш кабинет русского языка и литературы, то сразу же направился к моему учительскому столу, чтобы засвидетельствовать своё почтение и уточнить, действительно ли я позволил его старшей сестре, чтобы он мог присутствовать на наших учёных занятиях.

Перечитайте, пожалуйста, ещё раз предыдущий чопорным языком написанный абзац моего повествования!

Прочли?.. Ну так вот, это почти дословно процитированное высказывание Георгия, когда он ко мне приблизился. Я слегка обалдел от этакой языковой изысканности и некоторой приятной речевой старомодности, не удержался и пожал ему в ответ руку. Георгий воспринял это, как должное, чуть кивнул мне — тоже весьма степенно — и отправился за последний стол, где Вика уже приготовила места для себя и брата.

Признаться, я и не думал, что его присутствие на наших уроках причинит мне много хлопот. Предполагал, что старшая сестра обеспечит его цветными карандашами и альбомом для рисования, где в течение 45 минут он будет изображать в деталях дым или трубу, из которой этот дым происходит.

Но каково же было моё удивление, когда со звонком на урок он встал из-за парты, как и все окружавшие его шестиклассники, на моё приветствие опять склонил голову, а затем почти лихо, по-кадетски даже, я бы сказал, вздёрнул подбородок.

Усевшись за парту, он порылся мгновение в недрах своего довольно увесистого рюкзака с гигантской буквой "Г" на передней плоскости и извлёк оттуда солидных размеров том. Извлёк и стал читать. К моему изумлению, "не изображал чтение", а читал, читал весь урок, внимательно, темпераментно и страстно.

По теням, блуждавшим по его лику, можно было даже предположить, что сейчас свершается на страницах книги. Когда коллизии происходящего в недрах кем-то придуманного мира его настолько увлекали, что он абсолютно абстрагировался от реальности, то даже хохотал коротко или скорбно вздыхал, но сам того не замечал, а потому не конфузился и не извинялся.

После окончания урока он со мною простился, абсолютно отчётливо проаудировав мои довольно мудрёные имя и отчество "Всеволод Иммануилович" и отбыл вместе с близкой своей родственницей к постоянному месту жительства.

Когда его посещение стало уже третьим, я всё же не удержался и спросил:

— Георгий, мне было бы любопытно узнать, что Вы читаете столь увлечённо в то время, как Ваша сестрица осваивает корни с чередованиями?

Вопрос его совсем не обескуражил. Он тут же извлёк из рюкзака книгу и протянул её мне со словами:

— Извольте взглянуть. Сейчас я читаю серию книг Альфреда Шкляревского о приключениях Томека Вильмовского, который путешествует по различным странам и континентам. Это третья книга — "Томек на тропе войны". Две предыдущие показались мне достаточно занятными.

Мне хотелось продолжить беседу, но тут вмешалась Вика:

— Извините, — сказала она, обращаясь ко мне, и тут же перевела глаза на Георгия, — мама звонила. Она ждёт нас к обеду.

Георгий раскланялся со мною и ушёл, к моему невероятному сожалению…

С тех пор, при каждом удобном случае я старался завязать с ним хоть какие-то неформальные отношения и о чём-нибудь поговорить. Георгий был вежлив, неизменно корректен, но дистанцию сохранял, не торопясь идти со мною на сближение.

А ещё через несколько дней, выйдя из школы и направляясь к автобусу, я вдруг ещё издалека увидел, что рядом с остановкой, в сквере, стоят Георгий и Вика, а против них трое мальчишек, кажется, из седьмого класса. Причём по расстановке участников этой сцены было понятно, что Георгий загораживает собою сестру. Зрелище было трогательным. Она почти на голову выше брата, а он прикрывает её собою. Противники — ещё крупнее. Все настолько увлечены тем, что сейчас происходит, что абсолютно не замечают ни того, что вокруг них, ни того, кто сейчас наблюдает за ними.

И слышу взволнованный, почти драматический голос Георгия. Но криком это не было. Говорил юный мужчина, и в его совсем ещё детском голосе звучал металл:

— Вы, конечно, можете начать драку и, скорее всего, думаете, что одержите верх надо мною. Но это не факт, как мне кажется. Знаю, наверное, только одно: к ней прикоснуться я вам не позволю. И не только потому, что Вика — моя сестра. Она, прежде всего, девочка, а мужчина, даже если он пока ещё всего лишь мальчик, не смеет издеваться над женщиной, даже если она пока ещё девочка.

…Надо было вмешаться. Мне или Вике. Но мы все (враги Георгия — тоже!) стояли в каком-то оцепенении и не знали, что делать. Первым стряхнул с себя гипнотическое очарование слов Георгия тот из "бойцов", что стоял к нему всех ближе. Он круто развернулся и пошёл прочь. За ним последовали и двое других. Георгий же привстал почти на цыпочки, взял Вику под локоть и повёл её к переходу через дорогу.

Назавтра Георгий на урок ко мне не пришёл. Я спросил Вику о причине его отсутствия. Она, почему-то виновато, опустив глаза, ответила:

— Он заболел. Лежит дома с температурой. Вчера очень… переволновался…

Начало "девяностых". Сестра закончила инженерно-строительный институт и устроилась работать в крупный строительный трест инженером по ТБ (технике безопасности). Директор треста — заслуженный строитель, герой соц. труда. Сестра в ужасе: ТБ не соблюдают, техника не проверяется, разрешений на эксплуатацию нет. Если что-то

ЗФТШ. Что это?

Преамбула.

Сначала школа. Школа была не какая-нибудь, а элитный второй лицей Тулы. Меня в родной 31-й школе ребята очень зауважали после того, как парень, переведшийся в него одновременно со мной, с ужасом драпанул обратно, после первых же трёх недель мучений: "Они там реально учатся! Даже на сне экономят! ", —

Стою сегодня на остановке. Мирно жду свой маршрут. Краем глаза замечаю, что за отходящим автобусом бежит парень. Думаю, опаздывает, начинаю жестами "маячить" водителю, чтобы остановил автобус. Автобус тормозит — парень пробегает мимо. Сука! Пришлось ехать мне.

Общеизвестно, что в заставке "В мире животных" в СССР использовали мелодию "Жаворонок" оркестра Поля Мориа. Автор мелодии конечно не Мориа, он просто исполнитель. Композитор — аргентинец Ариэль Рамирес. Он писал серьезные симфонические произведения, часто на религиозную тему. Особенно известной стала его опера "Наше Рождество" 1964 года. Где была