Обязательно поиграем. Я же только для этого и приехал (лукавство-сарказм-любовь). Но, если засну посреди игры — прости тогда. Я всю ночь не спал.

— Почему не спал? Что ты ночью делал?

— Работал. Наш завод работает круглосуточно. И рабочие друг друга меняют, чтобы завод не останавливать. В эту ночь была моя смена. Но сколько смогу — поиграю...

Куклы Ляля, Соня, Синеглазка и Петрушка всегда ждут моего приезда. Потому что без меня они с Алисой не играют. Как-то так повелось. А уж с моим приездом — всегда чуть не сами выскакивают из коробки. В этот раз им была назначена тренировка по плаванию, урок верховой езды, занятие по светскому этикету.

Потом Петрушка (спасибо ему! Он, вообще-то друг ещё и моего детства, и к внучке перешёл по наследству) заметил, что дед совсем засыпает, и сообщил об этом Алисе.

И Алиса (душа-сердце моё), сказала:

— Дедушка! Хочешь я тебе книжку почитаю? Ложись под одеялко!

Выбрала она книжку, мне раньше незнакомую. Успел прочесть название — что-то вроде "Лучший дедушка". Начала читать... Там дедушка медведь повел внука медвежонка на рыбалку...

Дальше бабушка рассказала.

Приходит Алиса к ней на кухню:

— Ба! Как узнать — спит дед или нет? Ты говорила, что если храпит, значит уснул. А он не храпит, но на вопросы не отвечает.

Пошли они вместе, проверили...

Дед спал. Хоть и не храпел, но посапывал.

Замечаю его долгие взгляды, "случайные" касания, обнимашки, наши шуточные бои по его инициативе и двусмысленные намёки. Решаю отдалиться от них обоих, встречи становятся реже.

31 декабря расстаюсь с мужем. Выхожу на балкон покурить, и меня накрывает. За окном салют, в комнате музыка, лопаются хлопушки, веселятся гости, а на душе паршиво. Парень сестры утешает, вытирает слёзы, гладит по волосам. Я как в гипнозе слушаю его бархатный голос. Мне спокойно в его крепких объятиях. Помню полумрак, мигание гирлянды, вой метели, запах ели и его парфюма... Внутри меня трепещут бабочки, я млею от него и от шампанского. Ноги подгибаются от желания. Мне физически даже больно, настолько я хочу его ласки и поцелуев! Он шепчет мне слова любви, а я плыву и растворяюсь...

Но предать сестру не могу. Как в полусне, я выскальзываю из квартиры, прихватив бутылку виски. Пью в парке, не чувствуя вкуса. Леплю снеговика, делаю снежного ангела и в какой-то момент вырубаюсь.

Просыпаюсь у себя дома, а рядом Он. Говорит, что нашёл меня спящей в снегу и на такси увёз. Раздел, накрыл одеялами и обнял, чтобы я согрелась. Отрывками вспомнила, как меня трясло от холода, и он прижимался своим разгорячённым телом. А потом всё и произошло. Я даже не сопротивлялась!

Был ужасный скандал с сестрой, дошло до драки. Мы с парнем уехали из города. 4 года родные со мной не общаются. И поделом, я ненавижу себя Показать ещё за слабость и за счастье, которое я выбрала, наплевав на всех.

памяти. "

(Чехов А. П.)

Ну, вот кто этот седой старичок в берете?

Я ведь точно знал его раньше, нет, так сходу уже и не вспомню. Постоять бы, поговорить с ним, наверняка бы узнал, а так…

Иду дальше.

До встречи с другом детства была еще куча времени и я кружил по Львову как старый, грустный мотылек вокруг родной, перегоревшей лампочки.

Кружил и вглядывался в неуловимо-знакомые лица прохожих, стараясь отнять у них лет двадцать пять – тридцать, чтобы окончательно узнать. Да, время немилосердно, уж больше половины жизни прошло с тех пор, как я навсегда покинул город детства и перебрался в Москву, теперь вот прилетаю раз в пятилетку понюхать Львовский воздух.

Вот на трамвайной остановке стоит мужик под женским зонтиком, я его сразу узнал – это (никогда не знал, как зовут), пацан из параллельного класса. Как-то в 81-м мы играли в футбол на первенство школы, так он меня "срубил" сзади по ногам и получил красную карточку, я потом месяц хромал, зато мои победили.

Говорить с ним, конечно же не о чем, иду дальше.

А вот эту старушку в шляпке узнать не так уж и трудно – это мама Ромчика из нашего двора. Однажды она больно тягала меня за волосы и выворачивала карманы, искала свое обручальное колечко, думала, что сынок его спер, вынес во двор, а я у него отобрал… потом выяснилось, что то колечко пропил их батя.

Здороваться с ней тоже не было смысла, говорить не о чем, да и Ромчик в Афгане погиб. Зачем напоминать?

О, а я, кстати, вспомнил того старичка в берете, хух, слава Богу, память еще при мне – это же грузчик из нашего гастронома. Только раньше он был повыше и не седой, а рыжий, с бакенбардами. Елки-зеленые, как же его время так выстирало!

В душу вернулось некоторое равновесие.

Хорошо, что мне незачем вглядываться в лица тех, кому от нуля и до тридцати — эти мне не интересны, ведь родились они не так уж и давно.

Прошелся по площади Рынок, она была как всегда величественно-прекрасна, но заполнена одними туристами.

Вышел к Галицкому базару, смотрю – стоит женщина лет тридцати пяти, но в лице, что-то неуловимо родное.

Остановился я и стал незаметно приглядываться, вспоминать.

Странно, лет ей вроде бы и не много, но наверняка я знал ее раньше.

Попробовал отнять у нее лет двадцать пять – получилась маленькая девчушечка с черными косичками… Может младшая сестренка чья? Представил ее в своей школе – нет, не то.

Во дворе? Да, скорее — во дворе, но чья сестра? Может повзрослевшая соседка? Да черт ее знает.

Тут бывшая девочка тоже меня заметила и вопросительно посмотрела, мне даже показалось, что она узнает меня первой, но нет, не узнала, хотя продолжала с любопытством изучать.

Когда пауза неприлично затянулась, я внутренне плюнул, махнул рукой, сдался и пошел своей дорогой, но девчоночка все никак не шла из головы.

Да ну ее на фиг, может – это детсадовская одногруппница моей сестры, а я зря голову себе ломаю, вспоминаю… А все же обидно, что моя феноменальная память на лица начала давать сбои. В душе поселился раздрай.

Занятый такими мыслями, я незаметно подошел к фонтану у Оперного Театра, где должен был встретиться со старым другом.

Мельком глянул на фасад театра и …чуть жвачку не проглотил – с театра на меня смотрел огромный портрет той самой бывшей девочки с черными волосами – она оказалась всего лишь Ваенгой.

В душу опять вернулось равновесие…