даже вскрывать не надо: пропайка платы, мелочевки на ней и замена нескольких конденсаторов. Я ему все это и озвучил. Он прицепился к фразе "замена конденсаторов":

— И сколько их там менять? Сколько они стоят?

— Обычно 3-5 штук, — отвечаю, — в сумме рублей 100-150.

— Чтооооо? За замену кондеров на 100 рублей вы дерете 3400? На каком основании? Совсем что-ли охренели (так и сказал!).

Вяло пытаюсь объяснить, что ценообразование в ремонте старой аппаратуры не так работает, слушать не хочет, бубнит, особо не стесняясь в выражениях, что мол зажрались, за "ткнуть паяльником" хотят бешеных денег, не может ремонт таких денег стоить и так далее. Но и не уходит!

— Я бы, — говорит, — сам бы их поменял...

— Ну так за чем дело встало? Идите домой, меняйте.

— Но у меня паяльника нету!

Протягиваю ему паяльник (да, дешевый, китайский, но им реально можно такой ремонт произвести — специально для таких случаев купил за 500 руб.), а в качестве бонуса остатки припоя на катушке, чуть флюса. "Вот, — говорю, — бесплатный прокат паяльника под залог 500 рублей, которые верну, когда принесете паяльник обратно".

Замолк, на лице работа мысли.

— Да, но я же не знаю какие именно кондеры менять. И у меня их нет. Вы что, конденсаторы мне тоже дадите?

— Нет, не дам. Но могу также одолжить мультиметр, а нуждающиеся в замене конденсаторы сами определите; и купите — хоть в интернет-магазине, хоть на рынке.

Подтыкает заднюю:

— Ну про "я сам бы мог" я же образно выразился, условно. На самом деле ладно, ремонтируйте. Гарантия какая? Когда будет готово?

Но у меня желание с ним связываться пропало напрочь — реально хамил, матерился, сплошной негатив. Такому сделаешь, потом всю душу вынет, прежде чем оплатить, а вперед мы деньги не берем.

— Нет, не будем ремонтировать, сказали сами можете, вот делайте сами, паяльник дам даже без залога.

— Вы не понимаете? Я же сказал: УСЛОВНО ВЫРАЗИЛСЯ про "сам могу", а на самом деле согласен на ваш ремонт.

— Ну а я УСЛОВНО выразился про "ремонт возможен, стоит 3500 руб", а на самом деле мы ваш телевизор ремонтировать не будем.

Дальше неинтересно — недоумение, возмущение, угрозы, да и ушел себе.

теорией, да и то хреновенькой. Поэтому пусть набирается опыта. Зубры производства относились к нему снисходительно, кто-то по отечески, кто-то панибратски, без всякого должного уважения, к его пусть небольшой, но руководящей должности. Да он и не обижался, в конфронтацию не вступал, ретивостью не отличался. С другими мастерами и начальником цеха, общался, но больше по их инициативе. Но правда и за пивом для работяг не бегал. В общем, ничто и никак, если смотреть в общем. Но была у него одна странность. Все перекуры и обеденный перерыв, сидел он в курилках, то в мужской, то женской. Хотя сам не курил, в домино не играл, домашние заготовки не обсуждал. Просто сидел скромненько, помалкивал, сначала приводя всех в сомнения, а потом... Потом все вошло в привычку и на него просто никто не обращал внимание.

— А можно обеденный перерыв сделать не с двенадцати до часу, а с одиннадцати сорока пяти, до двенадцати сорока пяти? — обратился он к начальнику цеха.

— На кой? — опешил тот, — для тебя что ли?

— Нет, для всех. Для всего цеха, — все так же скромно поправил Саня.

— То есть у всего завода с двенадцати, а у нас на пятнадцать минут раньше? — так и не понимал начальник.

— Ну да, в столовую не пробиться, там в двенадцать столпотворение, а потом в "козла", сыграть некогда.

— Вообще то мы на работу приходим, не в "козла" играть и не обедать, — поначалу возмутился тот, но задумавшись, добавил — но в принципе решаемо.

Директор и профсоюз были не против и на цеховом собрании, новый график утвердили. Странно, но производственные показатели, поползли вверх. Незаметно, потихоньку, но поползли. А, Санька как прорвало. Рацуха за рацухой. То потолочные щиты из-за которых была частенько запарка. И приходилось даже организовывать дополнительные ночные смены чтобы закрыть комплектацию. Предложил делать не в потоке, а вывести в отдельное производство. Туда же позже с его подачи перенесли и драночный станок. А из отходов наладили тарное производство. Так и организовался "тарный цех", думаю, не стоит задумываться кто был назначен его начальником.

Но звездный час Санька наступил из-за фина. Четырехстороннего финского станка, на продукцию производства которого всегда была очередь из спецзаказов. Фальцовка, половая у всех СМУ пользовалась огромным спросом, но заводу план бы по домостроению выполнить. Поэтому директор просителей по возможности посылал нахрен, но ведь был еще трест, объединение, приходилось вникать и прислушиваться.

Когда на очередной планерке, где присутствовал уже и Санек как новоиспеченный начальник нового тарного цеха, был поднят этот вопрос по спецзаказам, тот был очень удивлен.

— [м]ля, ну точно долбое... дебилы, — произнес он. Хотел видимо сказать это просебя, но получилось вслух и довольно громко.

— Не понял?! — опешил даже директор, который сидел далеко, но тоже услышал.

— Так фин у нас восемьдесят процентов времени простаивает! — постарался исправиться Санек.

— Что значит простаивает?! — так и не понимал директор, да и все остальные.

— Ему поток цеха не дает работать, все по узкоколейке идет на склад готовой продукции, а она постоянно заставлена, то дверями, то окнами, то заготовкой. Но это можно решить. Нужно только двадцать метров рельсов для новой линии.

Все переглядывались друг с другом, молча. И непонятно было кого они считают дебилами. Но не себя это точно.

— Ну так действуй! — наконец то выдохнул директор, которому видимо в этот раз хорошо в тресте намылили холку, — если конечно, не в ущерб плану домостроения. И это, посоветуйся с главным инженером и главным механиком. Ну чтобы без эксцессов!

Рацуху Санек внедрил за пару дней, инженер с механиком только хмыкали. Тележки четырехсторонника помимо общей линии за счет сделанной обратки запустили челночно и он заработал в полный рост. В две смены, покрыв практически все запросы. А через месяц Санька встретил директор.

— Александр, ты зайди сегодня ко мне вечерком, после работы, нужно поговорить, — произнес он. Поговорить, организовалось в бутылочку коньяка, что-то из закуси и длинную беседу. — Ты в институт не думаешь поступать? — после третьей рюмки, поинтересовался директор, — я к чему спрашиваю, Николаевич на следующий год на пенсию собирается. Так я тебя вижу главным инженером, вот только техникума маловато. Хотя при чем здесь образование, если у тебя голова полна мыслей.

— У меня? — удивился Санек.

— Ну, а у кого же. Я и с начальником твоим бывшим разговаривал и с другими, все тебя хвалят, говорят, что несмотря на молодость, многое для производства сделал. Рацух у тебя полно.

— Так это не я, — расслабился Саня, — я просто в курилке с мужиками люблю сидеть.

— И что?! — директор даже немного протрезвел.

— Да ни что. Сижу слушаю их, как услышу, что кого-то дебилом обозвали, понимаю, что сейчас какая-то рацуха поступит. Остается только проработать и внедрить.

— Аааа, ну ведь тоже неплохо, проработать, внедрить... Слышь, Александр, а кого они дебилами называют, не меня ли тоже?

— Да что вы, Ким Дмитриевич, у вас же общее руководство, а дебилы те, кто за производство отвечает.

— А, ну ладно, а то я как-то напрягся. Ну давай еще по одной, да будем расходиться. Ты в институт-то поступай, пусть и заочно, мое предложение в силе.