Увидел в интернете фотографию, на которой Адам Сэндлер идёт в пальто по улице и ест из банки консервированные огурчики.

И сразу скинул это фото подруге. Потому что она помнит.

Мы как-то зашли выпить по бокальчику сидра, потому что просто давно не виделись.

Потом мы вспомнили, что в соседнем баре бывают классные фирменные настойки.

И мы решили их попробовать.

А настоек оказалось десять видов.

И мы решили попробовать их все.

Потом мы вспомнили, что есть бар "Угрюмочная" и у него очень смешное название.

Ну то есть настолько смешное, что надо туда зайти.

Потом стало очевидно, что ходить по барам в Петербурге и не побывать на улице Думской — это преступление против, ик, наказания.

Выйти с улицы Думской своими ногами после этого — уже под силу не каждому.

Мы смогли только потому, что вспомнили про бар "Лаборатория" на углу Гороховой и канала Грибоевдоа. Откуда-то слышали, что там алкоголь подают в химических колбочках.

А это же круто!

Надо глянуть.

Там действительно были колбочки и между трехсот и пятисотмиллилитровой мы почему-то даже не выбирали. Пять-сот. На каждого.

Потом мы вышли в промозглый ноябрь и тут нам захотелось корнишонов. Консервированных. В четыре утра.

Обычно мои желания не исполняются, но через 200 метров был маленький магазин 24 часа и там были корнишоны в стеклянной банке.

Мы шли, качаясь, в сторону ТЮЗа, хрустели корнишонами и даже, кажется, предлагали их каким-то встречным алкашам.

На углу с Загородным проспектом силы покинули нас и мы упали в шавермочную.

В которой, прикиньте, подавали коктейли.

Мы попросили сделать нам коктейль, и бармен спросил, какой, и мы сказали: "Да какой-нибудь!".

Он дал нам меню и там в списке коктейлей был коктейль "Какой-нибудь".

Мы заорали и сказали: "Даааа! Сделайте нам вот его! "

В общем, ещё один повод любить Адама Сэндлера. Хороший актёр.

Была у моей тещи немецкая овчарка: крупный, даже для своей породы кобель, сидящий днем на цепи, а ночью свободно гуляющий по двору частного дома. Звали его Туман, хотя окрас у него был чёрно-коричневый. В меру злой для чужих людей и довольно добрый для своих. Ел он очень много: за день съедал почти ведро пищевых отходов, которые тёща приносила

Нас в армии учили на занятиях по оружию массового поражения и защите от него, как гасить огонь на себе или на ком-то.

Старшина выдал две старые шинели для занятия.

Ваня Дидяев надел их одну на другую. Подполковник-преподаватель расставил вокруг него самых здоровых ребят. Сказал: "Когда человек горит — может начать панически бегать. Если побежит — свалите его подсечкой и затушите шинелью".

После этого плеснул Ване на спину четверть стакана бензина и поджёг.

Ваня бегать не стал, а лёг на спину и покатался по земле.

Так же обряжали и "поджигали" других участников занятия.

Мы — молодые лоботрясы — были на этом занятии беспечны и веселы. Преподаватель — сосредоточенно серьёзен.

Так нас учили.

Сорок лет прошло.

ГВВСКУ. 271 взвод.