Сергей Прокофьев поступил в Петербургскую консерваторию в 13 лет, в 1904 году. Получилось довольно эффектно: перед ним вступительный экзамен сдавал бородатый солидный мужчина, принёсший на суд комиссии только один романс, и то без аккомпанемента, и тут в зал входит худенький вундеркинд, согнувшийся под тяжестью двух солидных папок... Четыре оперы, симфония, две сонаты и несколько фортепианных пьес. "Вот это мне нравится! " — воскликнул председатель комиссии Николай Андреевич Римский-Корсаков.

Однако учить Прокофьева нравилось немногим. С первых дней в консерватории он проявлял не только свою феноменальную одарённость, но и неуступчивость, независимость, дерзость.

Класс композиции вёл Анатолий Константинович Лядов. Обычно спокойный и сдержанный, Лядов слушал учебные пьесы Прокофьева с гримасой как от зубной боли. Юный гений не мог удержаться от "новаций", раздражавших мэтра.

— Я не понимаю, зачем вы у меня учитесь?! — возмущался Анатолий Константинович.

— Поезжайте к Рихарду Штраусу! Поезжайте к Дебюсси! , — говорил Лядов тоном, каким посылают подальше.

Казалось, классик Лядов никогда не поймёт новатора Прокофьева, но своим друзьям Анатолий Константинович признавался:

— Сергей Прокофьев... Я обязан его научить! И так, только так, чтобы он сформировал свой собственный неповторимый стиль, свою неповторимую технику...

С тех пор, как в учебных заведениях отменили розги, общество сильно деградировало.

У России сейчас две беды — самокатчики и квадроберы.

На рынке дефицит высококвалифицированных низкооплачеваемых кадров.

Некоторые как почувствуют за спиной крылья, сразу начинают каркать.