Из интервью Михаила Боярского

— Во время съёмок фильма “Три мушкетёра” был такой полушутливый приказ администрации "прятать женщин от Боярского"?

— Нет, всё было как раз наоборот! У нас было много девушек, с которыми мы общались, и мы привозили их на съёмку. Причём, они чаще снимались в массовке, чем те, которых привозил режиссёр Хилькевич, потому что наши были получше. Раньше ведь снимали не как сейчас, а минуту в день, поэтому, пока приедет реквизит, пока подтащат лошадей, пока подъедут кареты, пока оденут и загримируют всю массовку, пройдет четыре-пять часов. Шестьдесят метров сняли и всё опять, в обратной последовательности. Поэтому пока всё это происходило, мы успевали и выпить, и пожарить на костре колбасу, и в очередной раз съездить на лошади в гастроном.

— На лошади?

— Конечно, удобно же! Я не слезал с неё. В обед мы не снимали бороды, парики, костюмы. Жизнь была такая бурная и радостная! Вино лилось рекой! И потом это не мешало жизни, потому что "пятьдесят граммов" хорошим артистам никогда не мешали для куражу. В кино я это мог себе позволить, особенно когда верхом, чтобы расслабиться. Главное – не упасть в кадре с лошади и не убить случайно партнера в пылу "драки". Кто-то, допустим, Веня Смехов, боялся скакать на лошади, он и не позволял себе, а я знаю, что у меня всё в порядке – я мог. Тем более, что в те времена количество выпитого спиртного не отражалось на физиономии после сна. Это сейчас уже видно всё.

— Это правда, что когда у вас родился сын, вы устроили грандиозный мальчишник по этому поводу?

— Не совсем так… Помню, я приехал в гостиницу, у нас уже на столе всё стояло, мы ничего не трогали – ждали, вот-вот. Позвонил я с "рецепции" в роддом. Мальчик! А дальше я плохо помню… Я угостил весь ресторан, потом собрал ночью всех родственников, потом откуда-то появился музыкант Гергиев на машине, и он тоже всю ночь с нами куролесил. Потом поехали к композитору Вите Лебедеву, продолжили, в семь утра я купил ещё ящик водки, в общем, угощал, поздравлял и себя, и всех… Это сумасшедшая ночь была!

— А у вас шутливые “подвиги” были?

— Были! Например, в любое время дня и ночи в любой стране и при любом режиме я мог достать спиртное и женщин. Расскажу случай смешной. Однажды (ещё в советские времена) мы с Никитой Михалковым ехали в поезде в Питер. Взяли бутылочку водочки, мило болтаем. Кончилась бутылка. Эх, как жаль! Я говорю: "Сейчас достану! " "Ты с ума сошел? – говорит Никита.

— Второй час ночи, в поезде, где нет вагона-ресторана. Это не-воз-мож-но! " "Достану! "

Я действительно не знал как, но мне море было по колено. Я мог бы даже поезд остановить! Пошёл по вагонам. Заглядываю в щёлку, вижу — сидят в купе два пьяных мужика, и перед ними стоит бутылка. Я руку протянул и взял, они этого даже не заметили. Фьють — и ни водки, ни меня. Приношу. Никита: "Как достал? Откуда? " "А для меня это элементарно! " — отвечаю. "Так, может, ты и женщин приведёшь? " "Проблем нет! "Вышел, что делать не знаю. В соседнее купе постучался, а там парень и две девушки сидят. "Девчонки, — говорю, — хотите, с Никитой Михалковым познакомлю? " "Хотим! " "Давайте пошутим: вы раздеваетесь до ночных рубашек, я вас беру на руки и вношу к Никите. А потом вы, молодой человек, зайдёте и скажете, что это ваша жена и сестра" "Давайте! "Они разделись до комбинашек, залезли на меня. Открываю двери и кричу: "Девочек просили? "Эффект был ошеломляющий! И такие вот дурацкие истории происходили со мной постоянно.

— Это правда, что вы с Портосом – Валентином Смирнитским “брали Рейхстаг” во время гастролей в Германии?

— У Максима Дунаевского в Германии концерт был, мы там с Валькой Смирнитским неожиданно встретились. А когда “мушкетёры” встречаются, это очень опасно для всех, и для нас самих в том числе. Тем более, что я Вальку очень люблю — он вообще для меня один из самых дорогих людей на свете. Начали мы, как интеллигентные люди, — пиво, сосиски, а закончили где-то в подвале, на ящиках с соломой. Какой-то русский мужик рядом оказался. А потом... Куда русские люди должны идти в Германии? Конечно, брать Рейхстаг! Мы и пошли. Но нас быстро остановили...

— Полиция?

— Вот здесь я уже плохо помню. Помню, что в гостинице мы погром устроили, разбили всё… Потом пришлось счёт оплачивать...

В сентябре Павел I обычно проводил манёвры под Гатчиной. Однажды во время таких манёвров царь отправил своего флигель-адъютанта Александра Рибопьера с приказом к генералу Кологривову, который командовал гвардией. Юный красавчик Рибопьер, выслушав царскую скороговорку, молодцевато щёлкнул каблуками и поскакал к Кологривову... а на полдороге вдруг понял, что забыл название деревеньки, которую гвардии надо "атаковать" (Большая Загвоздка? Малая Орловка?), и внятно передать приказ не может. Что делать? Рибопьер в замешательстве спешился, сел на подвернувшийся пенёк и задумался: скорый на расправу император и за меньшие грехи отправлял в Сибирь изучать географию. Из тяжёлой задумчивости молодого флигель-адъютанта вывел окрик Павла, неожиданно появившегося со свитой:

— Исполнил приказание?

— Никак нет, Ваше величество, я был убит огнём с батареи!

Рибопьер выпалил первое, что пришло в голову. Император удивился, крякнул с досады... и велел незадачливому флигель-адъютанту убраться с "поля боя". И никаких наказаний не последовало. Что ж, всякое бывает, убит так убит!

Олега Даля помнят и любят и сейчас, а уж пятьдесят лет назад... Талантливый был актёр, умный, обаятельный. Главное — особенный. Однажды на встрече со зрителями его по ошибке назвали народным артистом, Даль усмехнулся: "Я скорее инородный...".

В 1972 году Иосиф Хейфиц захотел снять Даля в роли Лаевского в фильме "Плохой хороший человек", однако руководство киностудии "Ленфильм" выбор режиссёра не одобрило. Хейфицу пришлось ехать на дачу к директору "Ленфильма" Илье Николаевичу Киселёву и его уговаривать. Но Киселёв, которого незадолго до этого хмельной Даль сильно обидел, ни за что не соглашался:

— Даль пьёт, ненадёжен, может сорвать съёмку.

Хейфиц же никого кроме Даля в роли Лаевского не видел. Градус разговора повышался. Киселёв окончательно рассердился и заявил:

— Знаете, или я — или Даль!

Хейфиц вздохнул и твёрдо произнёс:

— Ну.. тогда — Даль.

27 мая 1784 года Моцарт купил в Вене скворца, который прожил у него три года.

Моцарт заметил, что птица очень точно повторяет мелодии, услышав их всего несколько раз. Но еще более удивительной была способность птахи вставлять собственные вариации, и, по всей видимости, Моцарту нравилось использовать скворца в качестве суфлера и своего рода "творческого помощника".

Однажды птица повторила 17 вступительных нот только что сочиненного Концерта для фортепиано № 17 соль мажор, K. 453, но с некоторыми вариациями, в частности, вставив кода в последний такт первого полного такта и спев соль-диез вместо натурального соль в следующем такте.

Именно эту, "птичью", версию Моцарт увековечил в Концерте.

4 июня 1787 года скворец скончался... Для него Моцарт устроил достойное погребение у себя в саду и посвятил своему другу трепетную поэму.

Немного про сохранение культурных ценностей.

Есть в Санкт-Петербурге здание, где, по определенным записям, временно проживал Федор Михайлович Достоевский.

Он арендовал какое-то помещение, явно не на первом этаже. Хозяин этого доходного дома сам лично стащил злостного неплательщика, Достоевского, по кирпичной лестнице и вышвырнул на улицу. Вот и всё что известно!

В 90-х годах в этом здании разместился бизнес-центр с хорошими арендаторами. И тут возник КГИОП (Комитет по госконтролю и охране памятников).

При отделке возник вопрос: А в каком же помещении проживал ФМ и как увековечить память о нем? Приехал чиновник и простым обходом выбрал самое лучшее помещение, с видом на Исаакиевскую площадь.

"Будем считать, что проживал здесь! "

И до кучи заставили собственника использовать кирпичи из этого здания, для капитального ремонта внутренней лестницы.

Какое это отношение имеет к памяти Федора Михайловича, никто до сих пор не понимает.

Видимо то, что некоторые из этих кирпичей помнят лицо Достоевского!