Дело было много лет назад с стране под названием СССР, в союзной республике — Белорусская ССР. В общем, штабной УАЗик двигался по направления к дивизиону, но проблема была в том, что тот дивизион находился в лесах (Беларусь, кто не знает — это леса и болота, рай партизан).

Итак, УАЗик с людьми в форме, секретными документами и картой дорог двигался лесом. Карта в общем-то была понятной, но как-то так получилось, что давно уже должна была быть развилка, но её все не было и не было. Народ сильно не переживал. Ехали они, ехали, пока не выехали к деревне — это их сильно озадачило, т. к. на карте ничего подобного вообще не предусматривалось. Они как нормальные советские офицеры, решили спросить дорогу, тормознули возле некоего дедка, вышли из машины и спросили:

— Как проехать к городу N?

Дед очень удивился, увидав людей в форме, замахал на них руками и произнес одну только фразу:

— Вже польска, панове...

Вот тут у настоящих советских офицеров в форме и с секретными документами очко-то и взыграло...

К слову говоря, они все-таки благополучно добрались до пункта следования, т. к. польские погранцы передали их нашим очень быстро и молча, наши так же быстро и молча их приняли и, задав пинком направление, отпустили.

Спросите почему они так легко отделались? А вы представьте: и наши и поляки проворонили на государственной границе УАЗик с военными. Люлей огребли бы по полной ВСЕ, а погранцы тоже люди…

Не так давно дело было. В нашем микрорайоне жил один охотник, сердобольный, как оказалось. Так вот, как-то раз подобрал он в лесу раненного бобра. Дома его выходил и для пущего гуманизма отпустил "на волю" — в наш парк, который отделяет наш район от остального мира, и через который проходит множество дорожек и тропинок. Еще через этот парк протекает маленькая речушка. Как далее выяснили, не знаю, но молва быстро прошла, что эта отъевшаяся скотина (бобер) обратно в лес не ушел, а в благодарность за заботу решил осесть в нашем парке. Нагрыз, соответственно, плотину на речке, отчего оная разлилась по всему парку, сделав его совершенно непроходимым и отрезав всякую пешеходную связь с внешним миром. Несколько раз плотины разгребали, но бобер, хоть был и с@ка, но весьма работящий, поэтому постройка очередной плотины занимала у него не больше недели. В конце концов, тот же самый охотник (либо ему пригрозили, либо до самого дошло, не знаю) каким-то образом выловил своего неугомонного выкормыша и отвез обратно в лес. Непонятно, на кого только такая гуманная сволочь может охотиться...

Все просят рассказать реальную историю — вот вам настоящий рассказ военного моряка. Он мне рассказал его лично, а уж если где приврал, все вопросы направляйте почтой в Мурманск, откуда он родом.

В прошлом году эсминец "Несокрушимый", на котором служит Максим Д. , отправили к берегам Сомали, в Аденский залив. Там, как вы знаете, пошаливают

Однажды друг мой Колька за Вьетнам пострадал. За СРВ. Хотя тогда еще СРВ называлась ДРВ, но это Кольке страдать не помешало.

Мы с Николаем еще в школу не ходили, но писать и читать умели запросто, во всяком случае, оба. И любопытные еще с тягой к познанию устройства окружающего мира в общем и батареек в частности.

Батарейку, большую,

Сидим с мамой на даче. Столик и лавочки почти в центре участка. Поработали и решили по кружечке пива.

Дачи эти раньше были глиняным карьером кирпичного завода, и окромя воробьёв и трясогузок там птиц других не наблюдалось. Но прошло время, и вокруг вырос лес, да и на самом участке не только картошка.

Вот вдоль забора раскидистые кусты рябины, барбариса, черноплодки. И птиц прибавилось.

Сидим значит. До кустов этих метров 12. Птички там какие-то шуруют. Начали спорить, что за птицы. Вроде не воробьи, не синицы. Похожи на трясогузок, но у тех хвост длинный, а у этих покороче будет.

Рядом сидела кошка Верка. Допили пиво, пошли дальше работу работать.

Смотрю Верка несёт что-то. Увидела меня — положила: смотрите, хозяева что за птичка, и не спорьте.

Взял в руку ещё тёплую тушку, а это синица, только grayscale. Вместо жёлтого — светлосерый, вместо синего — тёмносерый. Белый и чёрный без изменений.

После этого случая, когда я указывал на какую-нибудь птичку, мама (а она ветврач и птичек любит) всегда меня на полуслове обрывала: "Тише, Верка услышит! " или "Ты только Верке не показывай! "