Была маленькая, в гости приехала тетка откуда-то с Дальнего Востока. Собралась родня по случаю приезда, тетка подняла первый тост — ТРАДИЦИОННО, ЗА ВИННИЦКИХ БАНДИТОВ!

Все дружно чекаются со словами:

— Все что Бог не делает, все к лучшему! Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Ну и так далее. На мои вопросы к маме меня кышнули, негоже детям среди взрослых шарахаться.

Но детское любопытсво меня сподвигнуло подслушать эту историю, которую рассказывали молодой снохе.

Итак послевоенная Винница, в городе грабеж и убийсва почти норма. Но город возвращается к мирной жизни. Фабрики начинают работать в три смены. Правда возят людей до центра на трофейном, часто ломающемся автобусе. И вот суббота, тетка работает в ночную смену. Порядок при сталинизме железный, но ЗАВТРА ПАСХА, А ЭТА НОЧЬ ВСЕНОЩНАЯ, В ЦЕРКВИ КУЛИЧИ СВЯТЯТ. А главное — закончился материал, т. е. нет работы. Тетка, молодая, а отсюда бесшабашная дивчина, подходит к мастеру и просится уйти домой. Тот отмахивается от нее, кто ее повезет в 2 часа ночи, а пешком до трамвая нужно идти пустырем, да еще дома, стоящие в руинах. Но тетка пообещав ему крашенных и освященных яиц, ушла в ночь, пообещав ему красться как мышка.

Обещание сдержала, как тень, чуть не ползком, дошла до конечной трамвая, где начиналась центральная улица, как вдруг перед ней выскочил парень, сзади тоже раздался голос бандита:

— РАЗДЕВАЙСЯ!

Она попыталась просится, но финка в руках бандитов и их приказ молча все делать парализовал ее. Про себя она только молила одно слово:

— ГОСПОДИ!!! ГОСПОДИ!!!

Ее раздели догола, заставили разуться. А нужно отметить, что была одета очень бедно, в резиновых парусиновых тапочках. Потом вышел бандит и бросил к ее ногам ворох вещей. Ее заставили примерить и одеть красивое крепдешиновое платье, туфли на высоком каблуке, на руку — женские часы с браслетом, повесили бархатную театральную сумочку. В общем под дружное ржание и лапание при подборе вещей, она уже прощалась с жизнью и конечно со своей девичьей честью.

И тут раздалась фраза:

— ДО ДВЕНАДЦАТИ РАЗДЕВАЕМ, ПОСЛЕ ДВЕНАДЦАТИ ОДЕВАЕМ! С ПАСХОЙ БУДЬ ЗДОРОВА!

Она пошла еле живая, впервые на высоких каблуках, ожидая бросок ножа в спину. Но когда они залюлюкали ей вслед, она бежала со всех ног по пустынной улице.

Послышался звук мотора, ее догнала машина, оттуда вышел молодой ст. лейтенант, спросив что она с ума сошла, одна в такое смутное время.

Тетка дала вволю слезам, рассказав, что ее ограбили. Вернее даже не ограбили, а одели в ограбленное. Тот отвез ее к дому, где она снимала квартиру, попросил ее подождать его до утра, он сменется и отвезет ее в деревню к матери на Пасху. Слово сдержал, вместе поехали к родителям, а вечером уже возвращались просватанными. Военных тогда расписывали быстро и через пару дней тетка стала воендамой.

До сих пор дядьке укоряет, что если бы она была в своем ситцевом платице, то он бы на нее внимания на танцах не обратил. А ТАК, СПАСИБО ВИННИЦКИМ БАНДИТАМ, ЧТО УСТРОИЛИ ЛИЧНОЕ СЧАСТЬЕ НА ПОСЛЕВОЕННОМ БЕЗМУЖИЧЬЕ!

Моя мама вышла замуж во второй раз, когда мне было 16, а ей — 39. Муж был моложе, ему было 30, и он хотел своих детей. Мама решила родить, заявив мне: "Ну ты же мне поможешь с маленьким, посидишь, погуляешь, когда нужно". Я честно сказала, что не против младшего брата или сестры, это не моё дело, мама сама вправе решать без моего разрешения, но нянькой

Совсем недавно в нашу фирму наведывались господа из организации под названием ОБОП. Естевственно все как на подбор — лысые, плечистые, шеи на уровне плеч и к тому же еще маленького роста. Видимо у всех был в детсве какой то кризис, этот вывод я сделала из-за их повышенной агрессивности. Как назло в офисе остался женский коллектив, состоящий из пяти нежных девушек, которые за обыском наблюдали с легкой иронией (все мы спрятали заблаговременно:0)), наконец дело дошло до допроса. Всех расспрашивали с особым пристрастием и угрозами поездки в отделение или еще куда-то. Я работаю в данной фирме офис-менеджером, немножко занимаюсь бухгалтерией, короче говоря на все руки от скуки... При вопросе чем же я занимаюсь, я решила сузить круг своих обязанностей, получилось следующее:

— Меня зовут Ирина, я занимаюсь покупкой туалетной бумаги и слежу чтобы она не кончалась. ..

Господа ОБОПовцы были вне себя...

Работаю с дочкой мужа от первого брака в одной небольшой организации.

Алинка помимо прочего занимается закупками канцтоварщины, оргтехники и компов, раньше этим рулила я — но появилась помощница, и приятные обязанности передала ей.

Мало кто знает, что мы немножечко родня. Фамилия у нас одна — Ельцовы, и кадровики сразу бы заподозрили семейственность, да только кадрами в этой организации я занимаюсь.

Ситуация

Доча в отпуске, поэтому сама звоню поставщику, заказываю комп для бухгалтера. До формирования счета решили проверить/обновить данные по организации.

— Телефоны поправили, адрес тот же. Контактное лицо вы будете?

— Я буду.

— Как записать Вас?

— Ельцова Вера

(с усмешкой) — Вы что, имя поменяли?

— Нет, я поменяла фамилию.

(радостно) — Ааа, вы вышли заааамуж! (пауза, растерянно)... за Алину???

Из посторонних нам этот менеджер — единственный, кого пришлось посвятить в нашу тайну. Чтоб не разуверился в женщинах.

Станиславский несколько раз встречался со Сталиным, но никогда не ориентировался в иерархической системе советской власти. В актерских кругах ходила такая байка. Однажды на спектакле Станиславский сидел в одной ложе со Сталиным, и тот, просматривая репертуар, задал ему вопрос: "Почему мы давно не видим в репертуаре "Дни Турбиных" писателя Булгакова?" Станиславский приложил палец к губам и сказал ему на ухо, показывая пальцем вверх: "Они запретили! Только это ужасный секрет!". На что Сталин ответил: "Они разрешат! Сделаем!"

Политическая наивность и простодушие легендарного режиссера имели поистине анекдотические масштабы. Однажды Сталин спросил у него, не мешают ли ему "неучи из политпросвета":

— Вам же приходится сдавать спектакли политическим недорослям, далеким от искусства... Вас контролируют невежды из охранительных ведомств, которые только и умеют, что тащить и не пущать... Вот меня и волнует: очень ли мешают вам творить эти проходимцы?

На что Станиславский простодушно ответил:

— Иосиф Виссарионович, тише, тише, здесь же кругом ГПУ!