|
Не так давно дело было. В нашем микрорайоне жил один охотник, сердобольный, как оказалось. Так вот, как-то раз подобрал он в лесу раненного бобра. Дома его выходил и для пущего гуманизма отпустил "на волю" — в наш парк, который отделяет наш район от остального мира, и через который проходит множество дорожек и тропинок. Еще через этот парк протекает маленькая речушка. Как далее выяснили, не знаю, но молва быстро прошла, что эта отъевшаяся скотина (бобер) обратно в лес не ушел, а в благодарность за заботу решил осесть в нашем парке. Нагрыз, соответственно, плотину на речке, отчего оная разлилась по всему парку, сделав его совершенно непроходимым и отрезав всякую пешеходную связь с внешним миром. Несколько раз плотины разгребали, но бобер, хоть был и с@ка, но весьма работящий, поэтому постройка очередной плотины занимала у него не больше недели. В конце концов, тот же самый охотник (либо ему пригрозили, либо до самого дошло, не знаю) каким-то образом выловил своего неугомонного выкормыша и отвез обратно в лес. Непонятно, на кого только такая гуманная сволочь может охотиться...
|
| 13 Jul 2007 |  |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Один товарищ, побывав в Соединенных Штатах, привез оттуда эту легенду, которая все же похожа на правду, и вполне может ей оказаться.
Заглянув в один из русских ресторанов в Нью-Йорке, посидев там немного времени, он обратил внимание на двух старичков за соседним столиком.
Старички были уже явно не в том возрасте, когда можно
Мой отец никогда не ругался матом. И меня учил, что пачкать свой рот не следует. Скажу откровенно — мне это удавалось не всегда.
Однажды я вёз отца на своей машине по каким-то его делам. Ехали по скоростной дороге. Вдруг на нашем пути оказался разворачивающийся в неположенном месте автомобиль из встречного потока. Кое-как избежав столкновения, я выругался с использованием традиционных в таких случаях слов, в которых неприглядным образом фигурирует мать адресата. Это было в первый раз, когда я не сдержался возле отца. Мы немного проехали в неловком молчании, а потом отец, видимо, поняв каким-то родительским чувством то смущение, которое я испытывал, не глядя на меня, произнёс:
— Ты знаешь, все те слова, что ты сказал о том водителе, абсолютно справедливы, и я искренне присоединяюсь к ним.
1974 год. Барнаульское Высшее Военное Авиационное Училище Летчиков. Рота связи. Командир — майор К. Посреди ночи — тревога! Личный состав одеялами (!) занавешивает огромные окна для светомаскировки.
На одном из подоконников, дополнительно взобравшись на стул, трудится ефрейтор Модженок. К нему подходит проверяющий в полевой форме. Тускло поблескивают генеральские звезды на погонах (по одной на каждом погоне).
Озвучивается замечание: "Товарищ ефрейтор, опустите одеяло — внизу щель!".
Далее следует поворот на одной ноге в сторону дающего указания и замечательный ответ ефрейтора: "Я таких советчиков на х** видал!".
Проверяющий не растерялся и по-отечески пожурил ефрейтора: "Ты на погоны посмотри, вояка хренов!".
Ефрейтор еще раз оглянулся назад и произнес: "Ой, простите товарищ генерал, я думал, что это майор...". Рота легла.
Было это в конце 80х начале 90х в небольшом городке Калининградской области…
Работали в телеателье (по ремонту электроаппаратуры) два брата – двойняшки – и об, как ни странно – литовцы по национальности! Они были абсолютно непохожи друг на друга, хоть и разница в рождении была минут 15. Один – Антон, с утончёнными чертами лица, высокий, интеллигентной наружности,