Очень давно за мной ухаживали два парня. Как-то с одним из них мы были у меня, смотрели фильм, а потом уснули. В 5 утра мне звонит другой мой ухажёр. Я бы сделала вид, что спала и не услышала, но он звонил без остановки. Попросил посидеть у меня до 12, потому что не может попасть домой. Я, мать Тереза, согласилась. В итоге положила его спать на диван, а сама до 12 сидела на кухне, не знала, к кому идти ложиться спать… Они так и не узнали, что в квартире нас было трое.

У всех бабушки добры, пироги пекут и носки теплые вяжут, а моя крыла всех матом. Говорила мне и моей сестре, что с таким [хлеб]алом и телом нам красивого мужика не видать. Вставала в пять утра каждый день, орала на нас, что мы твари ленивые. А сама потом с 10:00 храпела полдня. И да, она жила с нами: со своей непутевой дочкой и ее внучками-шалавами. Мы ее обеспечивали, потому что она всю пенсию отдавала сыну-алкашу. А жрала она очень много и страдала поносом. И конечно же, она не добегала до туалета.

Мы с мужем частные врачи, привыкли не допускать эмоции, "держать лицо", отношение ко всему довольно спокойное. И больше всего этот навык помог не с тяжелыми пациентами или их семьями, а в нашей семье. Приехали в гости к сыну, у него девушка ходит в платье горничной и чокере-ошейнике. Да и вообще видны некие своеобразные отношения. И мы просто попили кофе с тартом, обменялись новостями и уехали. Ни тогда, ни потом ничего не говорили. Их жизнь — их дело. Сын позвонил сам, сказал: "Спасибо, мам".

У нас на даче участок буквой Г. Туалет и душ раньше были за поворотом, на отшибе. В какой-то момент мама стала бояться ходить в душ по вечерам, говорит: "Моешься, а прямо у окна кто-то ходит. Судя по шагам, огромный мужик". Стала брать с собой мобильный. И вот звонит из душа — снова кто-то ходит. Папа схватил топор и побежал спасать маму. Из-за поворота слышит тяжелые шаги, бежит со всех ног — никого. Присмотрелся, а под окном у самой стены топчется ежик.