Мансы Одесского Цирка

Обрезанный я или нет знают только мой уролог и мои женщины. А дело было так.

Когда я родился был страшный спор между отцом и дедом. Дед, убежденный сионист, еврей во всем, хоть и не верующий, настаивал на обрезании. Отец был против. Даже не потому, что ему коммунисту это чем-то грозило (был простой выход – знаменитый в те годы врач Фильштейн, большой друг нашей семьи, предлагал сделать и дать справку, что сделано по медицинским показаниям вроде как из-за фимоза).

Отца останавливало другое: мы ведь всегда готовимся к тому, что уже было. Во время войны он попал в плен. Он был защитником Севастополя, сержантом и главным коммунистом полка. Командир полка эвакуировался с последним пароходом и оставил его за себя (сержант, командир полка, комиссар – все в одном лице, вот это карьера!).

Отец еще выступал по радио: — Мы, защитники города С. , клянемся не сдать крепость на Черном море врагу... Эту его речь слышала его мать в эвакуации и это была для нее последняя весточка, что ее сын, ее мизиникл, жив. А через три дня раненный, без сознания он попал в плен. Когда пришел в сознание немцы уже устраивали первую сортировку – коммунистов, командиров и евреев расстреливали тут же.

Скрыть партийность и должность еще можно было (партбилет увез на Большую землю бежавший командир полка, гимнастерка сержанта тоже сошла бы), а вот еврейство было записано на его конце.

В доме посреди лагеря немцы разрушили противоположные стены, в нем сидел фельдшер и чтобы выжить нужно было пройти через эту хату и предъявить фельдшеру член.

Эту проверку отец прошел чудом: он выбрал момент, когда насмотревшийся членов фельдшер встал чтобы закурить, и бросился напролом сквозь это решето, а там затерялся в толпе. Немцы постреляли, но в отца не попали.

Потом было еще много сортировок, но к ним папа успел подготовиться: с помощью друга-армянина он разработал легенду. Вроде как он армянин, Леонтий Георгиевич Бабаян из Ростова, армянским языком особо не владеет как и многие ростовские армяне (тут еще помогало то, что идиш и немецкий близкие родственники – немец что-то объявит, отец поймет, но виду не покажет, а когда немца переводчик озвучит на армянском, начинает – вах-вах все понятно! Почему обрезанный – а потому что многие армяне боясь турецкой резни делали своим христианским мальчикам обрезание).

Так вот с этой историей в своей биографии папа был категорически против того, чтобы меня обрезали. Кто победил в споре – отец или дед – здесь умолчу. Интересно другое, что будучи воспитанным как еврей (спасибо деду, он был очень грамотен в иудаизме, даром что убежденный атеист – такой вот парадокс) я еще имел крестного отца. И ни какого-нибудь а самого Юрия Дурова.

Папа дружил с Юрием Дуровым. У того своих детей не было. Это много позже, уже когда дяди Юры не стало, где-то в Ташкенте объявился т. н. сын – по его версии его мать работала в цирке, когда-то там гастролировал Юрий Дуров и там она получила его сперматозоид. После дяди Юры остался номер, который желательно было оставить под именем династии и этот парень сгодился для этого.

Однако сам Юрий Дуров радостей отцовства был лишен, поэтому когда я родился (для папы это было большим чудом, бОльшим, чем рождение первенца для любого отца – и возраст, и тяжелая военная биография за спиной) цирк по рассказам ветеранов был пьян трое суток. Юрий Дуров как раз тогда выступал в Одессе. Он с папой и забирали меня из роддома и дядя Юра настоял, чтобы я считался его крестником.

Так бывает.

Недавно дочка моего друга насмерть поругалась с папой. У нее 90-е -зти торжество демократии. Тогда и выборы были нормальные, и мелкий/средний бизнес развивался нормально, и образование было качественное. Девочке 20 лет. Папа сопротивляется. Он-то помнит и ларьки, где продавалось всё: от "швейцарских" часов до смертельной отравы под видом

Очень бесит читать и слышать бесконечно: в 18 лет вали из родительской квартиры, тебе ничего не должны, иди зарабатывай, родители хотят в свое удовольствие пожить. При всем этом наши родители, в большинстве, сами-то ничего не заработали. А квартиры, полученные от государства, вообще-то выдавались исходя из количества членов семьи. Вот только при приватизации большинство из нас собственные родители и обобрали. Хорошо помню момент, когда нас с братом повели к нотариусу что-то там подписывать. Как сказала мама: "Будем квартиру оформлять, чтобы только наша была, и надо всем вместе идти, мы же семья". Повзрослев, конечно, поняли, что подписывали отказ от долей. Мы же семья, да? А теперь к родителям незаметно подкралась пенсия и жить вместе они уже не просто хотят, а требуют! Куда девались все аргументы, что вместе жить тяжело, личная жизнь и т. д. Нам пожить для себя не надо же. А нынешнюю молодежь еще больше жаль, видя цены на жилье и ставки по ипотеке. А еще ведь на первый взнос накопить надо, оплачивая съем и прочие расходы. Одним словом, если квадратные метры дороже детей, то и сидите на них в одиночестве. А то хотите и на елку влезть, и задницу не ободрать.

Часто слышал от друзей и просто знакомых что дорожные полицейские, в простонародье гайцы, хамят, злоупотребляют положением и ещё много ненормативной лексики про их дела и про них самих. Я сам 2 года за рулём и ни разу не замечал чтобы инспектор придирался ко мне или пытался вымогать деньги. И я понял причину когда ехал с другом в его машине. Права

Одна проводница рассказала, как пассажирка поставила её в неловкое положение.

Дама волей случая оказалась в купе наедине с посторонним мужчиной, и в её голове сразу загорелся сигнал: "Опасность!". Вечером она пошла к проводнику, поделилась своими страхами и попросила ночью каждый час заглядывать в купе и проверять, не напал ли на неё "маньяк". Сама пассажирка легла спать, а вскоре и мужчина захрапел на своей полке.

Помня о просьбе, проводник несколько раз прокрадывался в тёмное купе, словно вор, — пассажиры крепко спали. Уже под утро она склонилась над мужчиной, прислушиваясь к его дыханию, и неожиданно в темноте прозвучал вопрос: "Что вам надо?". Женщина растерялась и не нашла ничего лучше, чем ляпнуть: "Чаю не хотите?". Сонные глаза парня округлились и уставились на неё. "Э-э-э-э... Спасибо, но пока нет".

Наутро пассажирка поблагодарила проводницу за хорошую работу и вышла на станции, а мужчина оказался вовсе не маньяком.