Витя полюбил. До потери сознания. Когда первая удушливая волна накрыла его при взгляде на эту женщину, он решил, что это минутная слабость, которая исчезнет, как только он утолит своё желание. Но после первого утоления, желание взорвалось в нем ядерной бомбой, уничтожив всё вокруг, кроме этого желания.

Все было бы ничего, но Витя в это время был счастливо женат и растил двоих любимых долгожданных дочку и сына.

Врать Витя не умел и не хотел. Объект страсти грозила отлучить от тела, если он не разведётся и не женится на ней.

В полуобмарочном состоянии Витя открывал дверь родного дома, где так мило, уютно, радостно он прожил десять лет. Надо было сказать родной женщине страшное, собрать чемоданчик, обнять детей и сбежать за... звездой путевой. Он несколько дней эмоционально готовился к предстоящему кошмару... Представлял убитую горем Юльку... истерики, слёзы, упрёки, проклятия,... мольбы... Готовил себя, уже знал, как реагировать. И шагнул в квартиру.

Юлька сидела в кресле в коротком халатике, с тонкой сигареткой и весело трепалась по телефону. "Какая красивая, родная" — мелькнуло в голове у Витьки. Но все же ринулся стаскивать с антресолей огромный чемодан, гремел дверцами шкафов, ящиками в кабинете... и с недоумением слышал весёлый трёп по телефону своей супруги. Наконец, собрав барахлишко, напялив пальто и кепку он подошёл к жене:

— Таак получилось,... родная... , я полюбил другую,... это сильнее меня... пойми.. прости... — тихо мямлил бледный Витя, а Юля продолжала весело щебетать с приятельницей, не замечая всей трагичности момента.

— Я ухожууу от тебя!! Ты что не понимаешь?! — заорал в отчаяние бледный Витя покрывшись холодным потом.

— Понимаю, — весело отозвалась Юля, — Светка, — промурлыкала она в трубку, здесь мой уходит к какой-то бабе, я сейчас.

— Пока, родной, — прошептала Юля на ушко ошалевшему Вите, поцеловала его в щёчку и захлопнула за ним дверь.

Витя долго стоял под дверью и слушал, как его жена продолжала обсуждать с подружкой по телефону детей, наряды, фильм, политику... всё что угодно, но только не его...

Витя оставил вещи у двери квартиры, вышел на улицу и позвонил любовнице.

— Ну, что, любимый?! — раздался резкий неприятный вопль в трубке, — всё? ты мой?! Я тебя жду!

— Не жди, — сухо ответил Витя, — Я не люблю тебя,. я жену люблю.

Он закурил десятую сигарету, не понимая, как вернуться в родной дом.

— Я все сделала, как вы велели! , — срываясь на крик орала в трубку Юля своему психологу, — а он всё равно ушёл!

— Умывайся, улыбайся, — мурлыкала психолог, — сейчас вернётся...

В начале 90-х радиорынок "Горбушка" работал с колёс. Проверки налоговой часто проходили так. На въезде на рынок ставился полный автобус с бойцами ОМОНа или СОБРа. В каждый заехавший, полный товара грузовик, подсаживалась к шофёру одна "маска" и сопровождала его на проверку в неизвестном направлении.

Наш водила пил не много, но в этот раз ему не терпелось поставить машину на торговое место и вмазать. Приехали. Быстро забежали в магазин и, купив всё необходимое, развернули в кабине типа пикник.

Настал момент выпить ПО ПЕРВОЙ. В ту секунду, когда стаканчик уже готов был вылить своё содержимое в рот, открылась дверь и появился человек в МАСКЕ И С АВТОМАТОМ. Мы в ступоре с поднесёнными к губам стаканами смотрим на него:

— ГДЕ ШОФЁР???

— Ну нельзя же так, можно и подавиться. Можно, выпьем?

— ПЕЙТЕ БЫСТРЕЙ.

Бульк-бульк.

— НУ, И ГДЕ ШОФЁР???

— А его теперь с нами не стало!

— Б... ДЬ!!!

Аут, все свободны.

Ходили мы с друзьями на байдарках. А в компании нашей было принято загорать, купаться голыми, если никто не мешает — места дикие, люди все свои... В общем, выгрузились на отличное место, лесок, полянка, загораем. И понадобилось мне отлить, а это как-то не принято было делать при всех — свои, но не настолько. Пошел я в лесок, а он реденький какой-то, все видно. Иду я все дальше, все время смотрю на нашу стоянку: когда же ее видно не станет? Наконец, отошел достаточно далеко, зашел за толстое дерево, помочился на него, и только после этого посмотрел по сторонам. И вижу: вышел я уже на другую полянку, а на ней другая компания расположилась. С их точки зрения это смотрелось так: Лес. Из леса на поляну выходит совершенно голый мужик, ни на кого не глядя подходит к дереву, мочится на него, бросает мрачный взгляд на присутствующих и, ни слова не сказав, уходит обратно в лес...

Зима, первый забег на деревянных лыжах, натертых учителем физкультуры какой-то хитрой смазкой для лучшего скольжения. Как она у него появилась доподлинно не известно, но как пропала, помнят все одноклассники. Из пяти разноцветных брусочков, аккуратно лежащих на полочке в кладовке, пропал один.

Это сейчас понятно, что учитель был

Летом 1892 года в компании друзей Конан Дойл отправился в Норвегию (поездка была организована, чтобы порадовать Туи, ждавшую ребенка).

На корабле Артур зря время не терял и учил норвежский язык, что бы больше познать эту страну.

Дойл был убежден, что отлично говорит по-норвежски. Он начал учить язык на корабле, дело пошло на удивление легко, и он не упускал ни единой возможности попрактиковаться. Как-то раз вся компания отправилась в горы на “стольяз”. (Это коляска для одного пассажира, а везет ее небольшой пони.) Остановились пообедать в гостинице. Вскоре к ним подошел молодой офицер и что-то сказал по-норвежски. Конан Дойл кивнул и отошел с ним в сторонку.

Молодой человек был явно очарован Дойлом, а тот разливался соловьем, точно норвежский его родной язык. Когда спутники спросили у Дойла, о чем шла речь, он против обыкновения ответил весьма расплывчато и признал, что, разумеется, понял не все, но ему ясно, однако, что кто-то поранил ногу.

Обед закончился, и к входу подали коляски. Коляски Дойла не было. Он осведомился у официанта, где она, и тот сказал: но ведь господин одолжил ее молодому офицеру, чей пони захромал. Официант уверял, что Дойл несколько раз сказал “Разумеется, с удовольствием” и “Не стоит благодарности”. После этого у него поубавилось желания говорить по-норвежски.