В среде артистов и музыкантов приняты шутки и приколы над коллегами.

Часто эти приколы довольно грубоваты, но чаще ироничны и смешны.

У артистов театров шутки и приколы выливаются в целые представления или скетчи.

У музыкантов — попроще. И от них невозможно уберечься или предугадать их.

Остается принимать все, как есть, и самому веселиться вместе со всеми.

Однажды, во время симфонического концерта в Вильнюсской филармонии, наш оркестр исполнял классическую музыку. Не буду утомлять перечислением произведений.

Одним словом, музыка звучала серьезная. Никаких знаменитых исполнителей-виртуозов. Обычный абонементный концерт. Если б еще было телевидение, наверняка многие бы решили, что в Литве начался государственный переворот. В общем, скучно.

Думаю, что во время исполнения этой музыки, не одна ворона за окном теряла перья и нервно забивалась в водопроводные трубы. Зал полупустой.

Или наполовину заполненный.

Сижу, значит, я с кларнетом, как и положено, в первом ряду. Оркестр весь в черных фраках, дирижер машет палочкой в смокинге. Все обычно и стандартно.

Только замечаю я, что в самых неожиданных местах, публика начинает хихикать, а некоторые даже хрюкать от смеха. Дирижер и все музыканты в первом ряду уже и ширинки проверили, и носки посмотрели. У всех внешний вид без изменения. Играем нормально. Никто не ошибается, не киксует. А в зале все веселей и веселей становится.

Вот уже в первом ряду бальзаковские дамочки в очках начали программками рты прикрывать, очечки протирать. Хихикают.

Где-то в конце зала прекратился зычный храп.

Вместо храпа раздается лошадиное ржанье. В середине зала вовсю надрывается какая-то немолодая пара.

На галерке кто-то упал от смеха в проход и его вынесли.

Непонятно...

Только замечаю я, что как-то трудно мне выдувать звуки на кларнете.

В среднем регистре и в верхнем, еще туда сюда. Но стоит взять нижние ноты — тяжело. Но парень я был не хилый. Легкие, как два больших барабана. Справлялся. Наверняка, думаю, подушки, которые клапана прикрывают, отклеились. В перерыве возьму второй кларнет.

И продолжаю давить на "клавиши". А смех в зале все усиливается.

Главное, играем "Тангейзер" Вагнера. Музыка мрачноватая, серьезная, а народ веселится.

В конце этой музыки у кларнетов аккорд. У всех разные звуки. У меня — нижняя Ми. Это когда все клапаны и отверстия на кларнете закрыты, и звук исходит прямо из раструба. И держать этот звук надобно секуд 10.

Ну, вот и кода, финал, значит. Набрал воздуху полные легкие, закрыл все клапаны, звучит Ми, а прямо из раструба моего кларнета выдувается белый презерватив, на котором написаны мое имя и фамилия!!! В зале — громовой хохот!!! А я все дую!!! А что делать? Аккорд то держать надо!!!

И вдрух — ба-бах!!! Презерватив лопнул!!! В зале — крики, смех! Браво, кричат! Бис! Повторить!!!

После этого, я свой кларнет перед выходом на сцену, нигде не оставляю... даже в туалет вместе ходим.

Еще одна история про Никиту Богословского. Он вообще пошутить любил, причем иногда весьма опасно, в опасные времена.

Рассказывают, что еще в сталинские годы, когда у Леонида Утёсова был очередной юбилей, ему пришла огромная посылка, — здоровый, сколоченный из досок ящик, размером со средний шкаф. Он удивился, прочитал приложенное поздравление, откуда и узнал, что деньрожденный подарочек от

Богословского. Никита уже тогда славился неожиданными поступками, и

Леонид Осипович сильно напрягся. Когда же доски взломали, он просто обмер от ужаса: это была гипсовая статуя Сталина, в натуральную величину. Слава Богу, что никто, кроме домашних, этого явления не видел.

Что делать-то!? Хранить такое дома? Уж у кого, а у Утёсова на счет вождя народов иллюзий не было, как и у всех знакомых его круга. Если они такое в его доме увидят, то рейтинг утесовский сильно упадет в их глазах. Выбросить? Донесут тут же, и никакие регалии и заслуги не спасут. И Утёсов нашел выход...

Каждый день он откалывал от статуи несколько кусков, дробил их, а потом проворачивал в мясорубке, до порошка. И все это потихонечку выносил на помойку. История умалчивает, сохранились ли у него после этого с

Богословским человеческие отношения...

Конец восьмидесятых. Развал и бескормица вовсю набрают силу, но Союз пока ещё как бы жив, КПСС ещё вроде бы руководит и направляет, панимашь.

В последний, кажется, раз наша лаборатория получает снаряжение для полевых работ. Стою у кладовки, заваленной оборудованием, задумчиво бухтую — наматываю на руку толстую, так называемую "основную" верёвку.

Мимо по коридору идёт парторг института. Ехидно оглядывает меня, моток верёвки, подленьким голосом спрашивает: "что, думаешь, пора? "

Я ему без какой-либо паузы задушевно так отвечаю: "да ладно, чего уж, погуляй пока... ещё команды не было".

vvv: Сижу. Админю. Скучно... Звонят девочки с ресепшн, говорят, мол, на проводе очередные спамеры из конторки а-ля "Рога и копыта консалтинг", хотят с айтишниками пообщаццо. Я сначала таких просто посылал, а потом глумиться начал. Так оно интереснее.

vvv: Эти, насколько понял, на внедрении 1С специализируюццо. С места в карьер — "а какая у вас конфигурация 1С для бухучета? Уверен, мы предложим более рациональную и возьмем на себя ее поддержку! "А я еще простыл немного, голос хриплый... Мрачно отвечаю, мол, нету у нас конфигурации. Там зависли. Наконец, гораздо менее уверенно — "почему? "У нас, говорю, на первом месте безопасность, а в компах вирусы водяццо. Поэтому все финансовые потоки обсчитывают ручными счетами [мав]ры, сидящие в подвале и работающие за еду. Спросил, не будет ли у них [мав]ров, а то у нас заканчиваются. Там тихо икнули и отключились.

vvv: Сижу. Админю. Скучно...

В тридцатые-сороковые годы ХХ века большой популярностью пользовался актер Московского Театра Сатиры Владимир Хенкин.

Однажды он приехал домой поздно вечером после спектакля и с ужасом обнаружил, что дверь в его квартиру опечатана. В ужасе он уехал из дома к своему другу, композитору Никите Богословскому. Тот успокоил