Шкиперский проток, сейчас стала улицей, сохранив это название.

В конце семидесятых прошлого века там была единственная в городе лодочная станция, где можно было взять лодку напрокат, и прокатиться по заливу. Простор, красота, видимость до горизонта – в хорошую погоду Кронштадт видно – это вам не по ручейкам в парке культуры и отдыха боками о соседей тереться, вёсла прижимая, чтобы друг друга не задеть.

Двое моих приятелей- народ совершенно не морской, а я- то вырос в пионерском лагере, на Финском заливе – если посчитать каждое лето, по три месяца – с 1968 по 1978 – получается два с половиной года жизни на берегу.

Так что удалось мне однажды уговорить компанию совершить морскую прогулку. Веской аргументацией – портвейн на лодке пить вкуснее.

Не помню, сколько стоил прокат в час, мы выбрали подходящую шаланду, взяли вёсла и тронули – погода была на редкость хороша для мая, а для Ленинграда- тем более. Купол Кронштадтского собора –там был музей тогда, сверкал золотой точкой на горизонте.

Солнышко, чайки, свежий морской воздух, выпивка с нехитрой закуской – я сидел на вёслах, приятели развалившись, получали удовольствие от прогулки- для них это было внове.

Если двигать вдоль берега на север, там была громадная мель – банка по морскому. Глубина – меньше, чем по колено.

Сейчас там всё засыпано и построен современный жилой квартал. Намывные территории называется. А дальше – гавань и здание морского пассажирского порта.

Фарватер для судов отмечен бакенами – не знаю точно, как эти консервные банки называются, но уж точно не буйки. Здоровенная дура размером с гараж, нижняя часть- утяжелённая, на цепи и на якоре, а наверху – пирамидальная металлическая конструкция с лесенкой – представьте себе Эйфелеву башню высотой три с половиной метра.

На самом верху – маячок- довольно мощный фонарь с автоматическим включением- от светодиода. Как стемнеет, маяк включается. На берегу такие конструкции тоже ставят – это разметка поворота фарватера.

Я почему знаю, мы в лагере хулиганили так- залезешь на вышку, замотаешь светодиод (это тоже напоминает фонарь из толстого стекла, только поменьше маяка) чем- нибудь тёмным – глядь, замигал, собака, сигналы подаёт.

Это сейчас понимаешь, что за такие игры вообще- то башку оторвать мало, а в семнадцать лет- весёлое приключение.

— Пацаны, говорю, хотите я сейчас этот маяк включу?

— А ты что, можешь?

— Гы. Смотри.

Подгребаю поближе, отдаю вёсла и поднимаюсь наверх. Что делают эти два раздолбая? Правильно, отплывают метров на тридцать, и начинают глумиться, что теперь я буду тут жить. Робинзон Крузо, [м]ля, Маркизовой лужи.

Сажусь на краешек, закуриваю. Ага. Приятелям видать тоже дополнительных приключений захотелось. Подгребли обратно, один залез – втроём там не усидеть, да и должен кто- то в лодке находиться? Я показал, как включить маяк, слез в лодку и повёз последнего искателя приключений на соседний буй – ему тоже захотелось покачаться.

Ну и вот значит, оба обормота радостно качаются на включённых маяках, а я посередине- на лодке. Да, надобно отметить, что вся эта пьяная вакханалия происходит как раз под окнами главного управления пассажирского порта. Метров триста, может четыреста. Идиоты, бл.. дь, выбрали место.

Что о нас там подумали, не знаю, но полагаю, мы вызвали у администрации порта чувства не ниже бешенства – потому, что из акватории на всех парах вылетел грузовой буксир, и ломанул в нашу сторону. Это только по распоряжению директора, или дежурного можно осуществить.

Ну, подурили, думаю и хватит, я двигаю в сторону ближайшего буя – спасать потенциально утопающих (кстати, это были те самые Петька и Славик, с которыми мы вместе в Литве работали — история №1388201).

Петька орёт- давай скорее, но что я сделаю на вёслах, на утлом судёнышке против этого линкора? Они разогнались и прут точно поперёк моего курса. Честно говоря, уворачиваться от буксира – развлечение ещё то. Сверху ржут – прикалываются, гады.

Отойдут метров на шестьдесят, развернутся и обратно – не дают подойти к бую. У меня уже очко сжимается – ну как в следующий раз не увернусь? Там же гребные винты мощнейшие – попадёшь, перемелет в фарш за секунду. Вместе с лодкой. А буксир каждый раз старается поближе пройти.

Это сраное сафари продолжалось бы и дальше, но поднялся ветер, сползлись на небе непредсказуемые Ленинградские тучи, лёгкий шторм с дождём, волнение – всё, как полагается. Буксир развернулся и ушёл в порт.

[м]ля…

Я подобрал утопающих – всем уже не до шуток, морды трезвые и злые, лодку раскачивает, волнение небольшое, но всё равно маленько через борт перехлёстывает. Я гребу изо всех сил, а Петька и Славик по очереди вычерпывают воду.

Самое хреновое в гребле при волнении – не угадаешь, попадёшь веслом в воду, или махнёшь по воздуху. Раздражает- и лодку болтает вправо- влево.

Да, забыл сказать, это же устье Невы, и течение там неслабое. Историческая справка – Нева, хоть и коротенькая, но уверенно входит в десяток самых крупных рек Европы. Водосброс – 2500 тонн в секунду. И все эти кубометры весело несутся нам навстречу. Утешает только то, что не все одновременно.

По течению идти – удовольствие, против – каторга. У меня уже плечи сводит от усилий, мозоли на ладонях натёр, а лодка еле движется. Ни Петьку ни Славика на вёсла сажать нет смысла- просто не умеют. Дождь продолжается- все уже мокрые насквозь.

Поэтому, когда мы наконец добрались до мели, я просто выскочил из лодки- всё равно весь мокрый, терять нечего, ухватился за швартовочную цепь, и следующие полтора километра мы двигались вперёд довольно уверенно. Собственно, если бы я не взялся подражать бурлакам на Волге, экипаж нашего судёнышка имел бы реальный шанс до гавани не добраться вообще.

Когда мы наконец пришвартовались к пирсу, я первые минут десять просто лежал на досках под дождём- приходил в себя. Отдохнули, блин.

— Лёлик, [м]ля, ну на х.. й такие приключения- это Петька ругается.

— Херня, мужики, у меня в яхтклубе приятель есть- следующий раз под парусом пойдём.

Обсохли и двинули по домам. Вся процедура заняла часа четыре – а казалось вечность.

Этой лодочной станции давно нет – но когда я проезжаю по ЗСД (западный скоростной диаметр) с Канонерки на Васильевский – а сверху можно увидеть выход в залив со Шкиперского протока, всякий раз вспоминаю эту историю.

Золотая юность, ушедшая эпоха…

часто стоит какая-то женщина. Неопрятная, поэтому возраст определить сложно, но, наверное, около 40-45. Как только муж выходил к ней поговорить, убегала. Он её как-то догнал, схватил за руку, она начала орать: "Убивают", — пришлось отпустить. Из окна спрашивали, кто она, молчала или уходила. Потом соседка, жившая в этом доме давно, признала в этой странной женщине дочку той самой старушки, которая была владелицей нашей квартиры. Вспомнила, что наша бывшая хозяйка не особо любила эту историю. Это её младшая непутёвая дочь, рано вышла замуж, она молодой семье отдала квартиру своей матери. Но дочь наркоманила, была в какой-то секте и вообще очень странно себя вела. Однажды пришла и просто избила родную мать. Тогда сын старушки, тот самый, что продал нам квартиру, прогнал сестру, и она много лет не появлялась.

На эту квартиру прав она не имеет. Да и приходила непонятно зачем. Но в какой-то момент она начала под окнами выть, вот натурально выть: "Мааама, мааамааа". Мы вызывали полицию, но они её не застали и вообще сказали, что ничего она не сделала, вот как сделает или нападёт, приходите. Но она тупо ходит под окнами. А недавно мой сын (9 лет) пришёл и говорит, что эта тётя спрашивала его, где он живёт и не в нашей ли квартире. Он мальчик умный, сказал, что нет, но мы с мужем теперь боимся. Муж как-то сказал этой ненормальной, что если она ещё раз появится, то он прибьёт её, но она не боится. Что ей надо — не говорит. Скорую не вызвать, Показать ещё она ничего не делает такого сумасшедшего. А мы уже несколько месяцев живём в напряжении. Решётки на окнах не ставили, как-то сейчас это не везде принято и вид портит, но думаем, может, поставить, мало ли что.

женоненавистнической мразью. И ведь такие авторки, докторки, комментаторки, бухгалтерки, пилотки и, прости господи, даже коучерки множатся с каждым днем. А для меня использование невменяемых феминитивов — маркер невменяемого человека. И сейчас объясню почему.

1. Поскольку любительши феминитивов родной язык не знают от слова "совсем", то для создания женских форм берут, обычно, самые неподходящие суффиксы. А наш язык устроен так, что за этими самыми суффиксами исторически закрепились негативные оттенки. Например, если про тетеньку говорят "доктор", то это уважительно. Если "докторша" или "врачиха" — пренебрежительно. Если "докторица", то свысока, часто, подчеркивая возраст и отсутствие опыта. Если "докторка", то, значит, русский язык не родной. В то же время учитель или учительница — уважительно, а училка — пренебрежительно. Это не надо объяснять людям, у который русский язык — родной. Не понимают этого только авторки. Потому что идиотки.

2. В нашем языке исторически сложилось множество феминитивов. Но создавали их не авторки и, поэтому, звучат они прекрасно. Не стюардка, а стюардесса. Не императорка или императорша, а императрица. Не королька, а королева. Не князька, а княгиня. Многие не знают, но даже у слова "кавалер" (применительно к орденам) есть феминитив. И это не кавалерка, не кавалерша и даже не кавалерица, а, сюрприз, кавалерственная дама! Вдумайтесь, насколько это красиво звучит! Песня! А еще иногда их любимый суффикс "к" превращает слово в нечто совсем другое. Например, "пе[тух]" — человек, а "пе[тух]ка" — шапка. И с пилотом ситуация такая же. Как быть? Придумывать пе[тух]иц и пилотинь?

3. Кривые феминитивы — это насилие над языком. Для любого культурного человека, знающего русский, хотя бы, в рамках школьной программы по литературе, они выглядят чужеродным элементом, который дико режет глаз. Читая, об них всегда спотыкаешься. И это раздражает.

4. Любительки феминитивов говорят, что очень важно подчеркивать пол в профессии. Ведь это признак равноправия с мужчинами! Но признак равноправия с мужчинами — делать работу так, чтобы было не ясно, кто ее сделал. А показательно ставя на первое место пол, они в рупор орут "я тетенька! "Они задвигают на второй план свою профессию, в которой, якобы, хотят быть наравне с мужчинами и изо всех сил орут о своей половой принадлежности. Более того, феминитивы в нашем языке очень часто используются как раз для того, чтобы специально указать на профнепригодность человека или пренебрежение. Да-да, назвать женщину "адвокатшей" — это не уважительное подчеркивание пола, а, фактически, оскорбление. Поэтому всех нормальных тетенек корежит от феминитивов. Но тем, кто языка не знает, этого не объяснить.

5. В русском языке у профессий нет пола. Они все, за редким исключением, униceкс. Поэтому куча дяденек без проблем работают судьями, баристами, среднеполыми сомелье и даже, о ужас, проститутками. Никто еще в здравом уме не называл себя "судь".

Ну и самое интересное: какой феминитив у нашего вида "человек разумный"? "Человекиня разумная"? "Человечина"? "Людина"? "Xyиня толковая"? Или, может, "пиздoнoсица xитpoвыeбaнaя"?

Автор: Иван Котт