Ошибка резидента.

В начале двухтысячных, будучи ещё студентами, работали мы с моим однокурсником в одном проекте. С нами работал… пусть будет таки Лёва. Одевался с иголочки, костюмы как влитые, грамотная поставленная речь с чувством собственного достоинства. Дорогие аксессуары в виде часов, портмоне и т. п. И учился он на одной из блатных специальностей нашего вуза. Мы, тоже ходили в костюмах, но было видно — колхоз. Что снаружи, что внутри. Мы всё гадали, кто у него родители и сколько они зарабатывают: жил он тоже в самом центре, метров 300-400 от администрации города. В общем, интеллигентный мажор, который ненавязчиво и очень культурно давал понять, что мы, дескать, разного уровня.

Частенько обедали мы в офисе: банально не было времени, да и денег, на кафе. Со столовыми в этой дислокации было туго. Ну и Лева снисходительно, чтобы не отрываться от коллектива, обедал с нами. Как-то раз, пообедав, наблюдаю картину: Лёва намазывает хлеб маслом и интеллигентненько так из чайной ложки посыпает его сахаром и зажмурившись от удовольствия начинает вкушать.

Я заорал: "Народ, срочно! Все сюда! Смотрите! Он ведь из наших — из нищебродов! Жрёт хлеб с маслом, с сахаром".

"Лёвка, поганец ты мой, дай я тебя обниму" — и мой двухметровый товарищ захрустел Левиком.

"Что случилось? " — на кухню просочился сын ректора. Он к нам приходил потусить иногда. Мы с ажиотажем раскрыли нашего мажора.

"Есть хлеб с маслом с сахаром? Зачем? " — на его лице появилось недоумение.

"На как же, это сладко, вкусно" — пролепетал он неожиданности Лёва.

"Ну-ка, что это такое" — ректорский сынок выхватил из рук Лёвы бутерброд и откусил. Прожевал с недоумением: — "На фиг ты это ешь, пошёл да печенья купил, хошь такого, хошь эдакого. Ладно, ребята, я полетел, уже опаздываю". И он выбежал из офиса.

Мой товарищ провожая его в окно взглядом сказал: "Ты слышал, Лёва, что ЛЮДИ тебе советуют: ешь печенье! А если закончится хлебушек, можешь взять пирожных! "

Соседка старушка рассказывает. Внук-студент к ней приехал. Из города. Далековато. А сейчас сессия.

Соседка и спрашивает внука:

— Что случилось, неужто отчисляют?

— Да нет,– говорит – у нас в общежитии кто-то заболел корью. Вот всех на карантин и отправили. Все общежития. И институт закрыли. Так что экзамены буду сдавать дистанционно из твоего сарая.

— Что-то я не поняла, говорит соседка. Ты сюда как ехал?

— Ну как, на автобусе, на метро, на электричке, потом опять на автобусе. Вот в магазин зашел, колы купил.

— То есть по дороге ты мог заразить корью пол-города и пол-поселка. Никто тебя не ограничивал? В магазин значит можно ходить на карантине, а в институт нельзя? Что-то я не понимаю, какой идиот это придумал?

— Почему идиот, обиделся внук. Наш ректор человек умный. Но дисциплинированный. А вот кто ему это приказал, мы догадываемся.

В студенческие годы у меня был один приятель, который был просто гением. Но его гениальность проявлялась в крайне необычном виде. Даже не знаю, как сказать… В общем, он обожал проводить научные эксперименты в самые неподходящие моменты. Причем, прямо во время наших студенческих вечеринок. Всё бы ничего, но он делал это с таким усердием и сосредоточенностью,

Насмотрелся я на стобальников…

В одном мегапрестижном столичном ВУЗе, где проходной балл на бюджет 98 и выше, работал с выпускниками-бакалаврами.

В группе из 24-28 человек, обычно, есть краснодипломная элита: одна-две прям очень умные девочки — отличницы-отличницы и один парень — отличник-карьерист и один настоящий "ботаник" с отсутствующим взглядом. Помимо элиты из группы выделяются один-два смышленых парня-предпринимателя со свои бизнесом.

Вот ни один из них, как правило, не был стобальником. Почти всегда лучшие ученики обучаются за деньги.

И есть общая масса довольно средних ребят. Вяло интересующиеся специальностью. И в целом — мало чем интересующимися. Со скучными ВКР (дипломные работы), невнятными ответами на экзаменах. Вот среди них как раз большинство стобальников.

Как это работает — загадка. Почему школьная элита сдувается, а крепкие середняки выходят в лидеры.

Ну и, конечно, в каждой группе дипломников обязательно есть один веселый раздолбай, чудом продержавшийся четыре года в престижном ВУЗе. Вполне вероятно, что именно он, лет через десять, будет руководителем, принимающим и увольняющим своих одногруппников.

Ибо, как говорит популярная наука, в наше время самое главное это эмоциональный интеллект и его основной компонент — эмпатия. Но такого предмета в ЕГЭ нет и вряд ли когда будет.

Мама сунула мне в руки книгу Дмитрия Сергеевича Лихачева "Письмо о добром и прекрасном" со словами: "Почитай, на экзамене поможет". Открыла книгу, читаю: чем дальше, тем больше убеждаюсь, что в представлении Дмитрия Сергеевича я — невероятное быдло. Расстроилась.

Единственное утешение, которое я нашла, заключается в том, что вряд ли настоящее быдло читает Лихачева.