в глянцевой суперобложке.

Зять Миша намёк понял, однако, будучи выходцем из интеллигентной профессорской семьи, счёл ниже своего достоинства выяснять с тещей отношения, вместо чего презентовал Розе Львовне томик Фейхтвангера с романом “Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ”.

Роза Львовна подарок приняла, но обиду затаила и нанесла ответный удар, положив 23 февраля на письменный стол зятя аккуратно завёрнутый в нарядную бумагу “Скотный двор” Оруэлла.

После чего ранним утром восьмого марта получила перевязанный розовой лентой экземпляр “Собачьего сердца” с надписью „На долгую память от любящего вас Миши”…

Теща нервно хмыкнула и демонстративно подвинула наутро к завтракающему зятю “Сатирикон“ Петрония Арбитра.

Начитанный Миша быстро разобрался, что теща просто-напросто обозвала его козлом и, сдерживая гнев, осведомился, не приходилось ли Розе Львовне читать гоголевских “Записок сумасшедшего”, на что теща отвечала, что нет, не приходилось, поскольку ей в отличие от некоторых как-то ближе адекватная литература вроде “Доводов рассудка” Джейн Остин.

Зять пререкаться не стал, но привёз Розе Львовне из ближайшей командировки сразу два подарка: “Декамерон” Боккаччо и „Мать“ Горького.

Сопоставив несопоставимые произведения, теща смекнула, что зять совсем потерял стыд и просто-напросто опустился до нецензурной брани. Тем не менее она не стала поднимать шум или валиться в кресло с сердечным приступом, а хладнокровно передала через внучку Уголовный кодекс и книжку Чуковского “От двух до пяти”.

В день своего рождения Роза Львовна приняла от Миши эксклюзивное издание “Убийства в Восточном экспрессе“ Агаты Кристи на языке оригинала. На что она бесстрашно и с явной угрозой ответила матово поблескивающим томиком Маркеса “Сто лет одиночества”.

По-настоящему теща встревожилась лишь тогда, когда перед совместной семейной поездкой на море она получила по почте богато иллюстрированную тургеневскую “Муму”. Сопоставив свою весовую категорию с весьма недурно накаченным зятем, Роза Львовна ужаснулась и побежала в букинистический магазин покупать через знакомую продавщицу изданную аж в позапрошлом веке пьесу Шекспира “Много шума из ничего”. Подумав, она также приложила к ней Хемингуэевское “Прощай, оружие! ” и передала купленное Мише с пожеланиями хорошего отдыха.

Миша сухо поблагодарил и ответил книгой Ремарка “На Западном фронте без перемен”.

Роза Львовна заискивающе подкинула на супружеское ложе зятя брошюрку под названием “Роскошь человеческого общения”, получив в ответ на прикроватной тумбочке затрёпанный томик Ленина, снабжённый заголовком “Лучше меньше да лучше”.

Роза Львовна всплакнула и унизилась до того, что торжественно преподнесла Мише на именины повесть Стругацких “Трудно быть богом” с автографами авторов.

Польщенный Миша смягчился и выписал теще с интернета “Возвращение в дивный новый мир” Олдоса Хаксли.

Роза Львовна, растрогавшись, выпросила для него у подруги прижизненное издание мопассановского “Милого друга”.

Зять улыбался и лобызал теще ручку, но Роза Львовна тем не менее заметила за креслом перевязанную подарочным шнурком подшивку журнала “Крокодил” за год, соответствующий году ее рождения.

Перед Новогодними праздниками Роза Львовна столкнулась в подъезде с соседкой, нагруженной сумками с провизией.

– Счастливая вы, Роза Львовна..! – сказала та, переводя дух. – Мой зять хуже аспида, хоть я его кормлю да пою, а ваш Мишенька в вас прямо души не чает. Ни криков, ни скандалов. И как это у вас получается..?

– Книжки любим читать, Марья Семёновна, – кротко сказала Роза Львовна. – Читайте книжки, они плохому не научат…

И поправила подмышкой томик Чехова с закладкой на рассказе “Невидимые миру слёзы”…"

Я могу долго перечислять, что он для них делал. Мне казалось это не очень правильным, но мужская дружба и выручка, все дела.

Однажды у нас случилось несчастье. На стройке муж получил травму, пережил операцию, требовалось долгое восстановление. Это случилось в очень неподходящий момент, мы как раз переезжали в ипотечную квартиру, делали там ремонт. Он звонил своим друзьям, просил помочь: и с ремонтом, и с тем, чтобы довезти туда стройматериалы, и с переездом, и с выплатой ипотеки в долг просил, потому что мы ждали выплаты компенсации от работодателя, денег на ипотеку не было. И, с@ка, ни один из его лучших друзей-приятелей не помог! Одни оговорки: я за городом (а ради тебя муж туда всегда ездил); мне нельзя тяжести таскать (а как себе ремонт делал, носил блоки за милую душу); у меня машина не на ходу (а на автобусе уже нельзя приехать); у меня денег нет (а у мужа для тебя нашлись в своё время); я работаю (а для тебя муж несколько дней за свой счёт взял). Я видела, как здоровый мужик плачет, потому что никто из друзей не помог!

Муж восстановился. Ремонт сделали, помог его старший брат, с которым они когда-то поругались и не общались. Деньгами помогла моя сестра, хотя на ней самой висели кредит и ипотека. Когда муж выздоровел и встал на ноги, друзья начали спрашивать: "Ну что, устроим шашлычки и баньку по поводу твоего выздоровления? "А муж ответил, мол, хер вам, идите вы сами в баню. Теперь у него нет друзей, многие из них говорят, что муж обнаглел, подумаешь, обиделся. А у мужа теперь единственный друг — брат, с которым он помирился.