— тридцать квартир. Хорошо, у них хата угловая была, а то бы и соседний подъезд бабуля построила.

У стариков был абсолютный идеальный слух. Они жили не то на четвёртом, не то на пятом. Если на одиннадцатом что-то падало на пол, бабка неслась туда и устраивала Куликовскую битву, не стесняясь в выражениях и угрозах. Дед-то помалкивал. Он был то ли умнее, то ли интеллигентом, то ли подкаблучником.

Жалобы старуха писала гениально. На двадцать страниц раскатывала всю эту херню, доводя и районную управу, и нас, и участкового до белого каления. Ведь старую дуру на хер не пошлёшь, а доводы, что соседи не бесплотные тени и имеют такое же право чихать, кашлять, пукать, пользоваться лифтом (это у неё был особый пунктик), переставлять предметы, смотреть телик и в общем издавать звуки в пределах разумного не действовали. Я вся такая-растакая, заслуженная-уникальная, что все должны благоговеть, что я снизошла жить с ними рядом.

В общем, дурдом на ножках.

Как-то раз бабка узрела в подъезде объявление типа "Всем привет, мы ваши новые соседи из 17й квартиры! Очень извиняемся, но мы начинаем ремонт, обещаем шуметь только в разрешённое время по будням и всё-всё за собой убирать".

И бабуся ринулась в бой. В квартире оказалась молодая пара, получившая хату в наследство. Поначалу они удивились, а затем решительно выставили бабку вон и посоветовали сходить к доктору, полечить мозги и не выдумывать новых законов — нам для этого других идиотов хватает.

Ремонт начался. Бабка атаковала с новой силой, но все её жалобы разбивались о могучую аргументацию "Закона о тишине". Пара оказалась действительно держащей слово. Шумели чётко по часам и мыли за собой подъезд после выноса строительного мусора.

Бабуся сцапала деда под мышку и поволокла на дачу. В марте.

Узнав про это, другие соседи тоже решили пошуметь.

Народ, это было что-то. Провалиться мне на этом месте. Бункера под строительный мусор заказывали в очередь — двор узковат. Техник-смотритель и наши работяги озолотились, по-моему. (Мне тоже кой-чего досталось, не буду уж лукавить). Ремонтировались все!

Бабка периодически позванивала какой-то подружке из соседнего дома узнать не принялись ли соседушки сызнова ходить в мягких тапочках.

К ноябрю, наконец, почти все закончили. Ну, может пара-тройка хат ещё доделывала своё.

И вот во двор торжественно въехало такси, из коего изволила явиться двору бабка и вылез насмерть простуженый дед.

В первые же дни бабка обнаружила, что все соседи распоясались в край. Они посмели шлёпать по полам босыми пятками, слушать музыку, звенеть столовыми приборами, стучать ботинками по лестнице, разговаривать, смеяться и мыться в душе не в 12 часов в субботу, а — ужас — в шесть утра по будням. Они даже посмели приглашать гостей и возить их на лифте, а некоторые — поправить демографическое положение среди ночи!

Источник же бед — конечно наглая квартира №17! Это они всех подговорили!

Бабуся нанесла высочайший визит молодым и получила водой из стакана в пресветлый лик с советом сходить к психиатру повторно. Хладотерапия на даче с марта по ноябрь, видимо не помогла.

Тогда бабушка налетела на квартиру этажом ниже, где жил прежде безответный мужичок. И водные процедуры повторились. Это был заговор!

Заговор, судя по всему, и правда был. Но была ли его источником именно 17я или кто ещё — бог весть. Бабушку начали вежливо посылать подальше. Водой кто плескал, кто нет.

Тома жалоб полетели на наши столы, но ответ был стандартен "Факты не подтвердились. Уровень шума допустимого по нормативам не превышает предельных значений". Или как-то так.

Свидетелей водных процедур не находилось, чистая вода следов не оставляет.

Зато нашлось сразу десять свидетелей, когда вконец осатаневшая бабка налетела на девчонку-школьницу, что посмела слишком громко спускаться по лестнице. В один момент было составлено заявление о нанесении ребёнку физических и душевных травм. К злоумышленнице пожаловал участковый и ещё двое серых дядей.

Назавтра бабуся отправилась к маме и папе девочки. И уже не в виде королевы района, а тихой такой мышкой. И вот мышеловка хлопнула. Либо бабка затыкает себе рот и уши, раз уж у неё такой суперслух, либо дело о нанесении средних телесных и суд. Оплеухи там и правда были, синяки остались и зафиксированы честь по чести. Посадить вряд ли посадят, но условный срок тоже ничего хорошего не сулит.

И пришлось бабушке завернуть свою уникальность в тряпочку. Жаль что такие люди понимают только силу. Дед? А что дед? Он как жил, так и жил. И, между прочим, бабку свою пережил. Тихий интеллигентный дедушка.

а нам достался особо выдающийся экземпляр: когда отец его взвешивал, весы показали тринадцать с половиной килограммов! И вот замечаю, что кот не ест. А он вообще-то потерей аппетита никогда не страдал. Второй день — не ест. Ну ясно, что-то случилось. Оказывается, кариес у кота: большой коренной зуб весь почернел. Ему больно, он и не ест. А зубы кошкам не лечат. Надо рвать. Поехали вдвоём: я и отец. Антоха в переноске, естественно, выступает: он же бывал у ветеринара, понимает, что будут делать больно. Урчит, подвывает и когти кажет. Врач выглянул, посмотрел на нашего "артиста", узнал, с чем обращаемся. Я думаю: сейчас коту наркоз будут давать, он, естественно, — сопротивляться (когти наготове), а когда рвётся и дерётся тринадцатикилограммовый кошак размером с небольшую рысь, мало никому не покажется. "Айболит! пригласил нас в кабинет:

— Вытряхивайте из сумки и сажайте на стол. (Антоха, в предчувствии неприятностей, надрывно воет.) А теперь, уважаемые хозяева, быстро покиньте кабинет!

Ровно через двадцать секунд он вынес нам кота со словами:

— Забирайте вашего мальчика, он у вас очень послушный.

Зуба, естественно, уже не было... Мне потом разные ветеринары говорили одно и то же: все животные "выступают" ровно до тех пор, пока хозяин в кабинете. Как только хозяин покидает кабинет, все — и собаки, и кошки (а кое-кто говорит, что и дети тоже) становятся тише воды ниже травы. И никакой нервотрёпки...