Отец мне рассказывал. Было это в Москве во время войны - той самой

Великой Отечественной — году эдак в 1944. Отцу было лет 13-14, но говорит, что помнит это он очень хорошо.

Итак, едет он на метро, и на одной из станций заходят офицер с маленьким сыном. У офицера все лицо в довольно свежих шрамах — все ясно: недавно с передовой, пострадал за Родину. Народ смотрит на офицера с большим почтением: мужественный защитник. И тут ребенок, заметив всеобщее внимание, решил прояснить ситуацию и убрать лишний пафос: "Да нет, — это его мама теркой! "

Пришлось этой парочке выйти на следующей станции.

Ходила за хлебом, мимо прошел молодой парень, свернул в молочный отдел, и так сильно пахнУло от него одеколоном, что этой волной меня едва в стекло витрины не впечатало. Сразу вспомнила, как отец после бритья наливал одеколон в сложенные ковшиком ладони и просто умывался им. У мужиков это называется "надушился".

Разница между мамой и свекровью: после прогулки с ребенком одна спрашивает, отдохнула ли я хоть чуточку, а вторая, что я успела сделать.

Сегодня папа разбудил меня в 7 утра. Ему надо было ехать на работу, но он никак не мог найти мою карточку, на которую мама перевела деньги для заправки. Обыскали всю квартиру, нет и всё тут! Ладно. Через минут 5 подходит и говорит: "Видимо ты всё-таки мамина дочь" — протягивает мне карточку: "Вот. В холодильнике нашёл."