и за семь лет набрал популярность. Правда, популярность его базировалась на мегапопулярности комиксов Диснея про собственно Дональда. По всей Скандинавии дети читали еженедельные выпуски про Дональда-Дака, он просачивался даже в советскую Эстонию. Ну а многие взрослые шведы хихикали над похождениями и философствованиями их соотечественника Арне.

Когда через 7 лет существования слава Арне — внешне, напоминаю, близнеца Дональда — дошла до Диснея, тамошние начальники, разумеется, натравили на издательство своих шведских представителей и велели немедленно прекратить публикацию.

Что сделал автор комикса. А вот что. В следующем выпуске комикса Арне-Дак был убит железной гирей (с надписью Дисней, разумеется) и на его похороны съехались популярные герои других комиксов. Даже Бэтмен в толпе мелькнул. Но история на этом не закончилась. В последующих выпусках выяснилось, что Арне-Дак подстроил собственную гибель, дабы сбить Агентов Диснея со следа, а сам сделал пластическую операцию... удлинив и заострив себе клюв! Его "лицо" изменилось и больше не напоминало Дональда.

Но и это не конец. Автору комикса стали приходить письма от фэнов дескать, новый вид Арне уродлив, верни ему прежний клюв.

В новом выпуске комикса эти письма читает сам Арне, затем к нему приходит мать-утка и тоже ругает его за уродования клюва, его осуждают друзья, он впадает в депрессию, ругается на художника... Но тут он совершенно случайно проходит мимо магазина масок и видит в витрине... утиный клюв! Покупает маску-чехол и возвращает себе прежний вид. Но маска держится на верёвочке и эта верёвочка с тех пор была видна на гладком затылке. И иногда маска спадала. Нечасто.

которым "капало" за каждое исполнение песни — и потому они были одними из самых богатых людей в СССР.

Суперзвезды уровня Юрия Антонова или Раймонда Паулса только на авторских отчислениях, по их собственному признанию, получали в месяц порядка 12–15 тысяч рублей. Тысяч. Рублей. В стране с месячной зарплатой инженера в 120-150 рублей.

Но это, конечно, суперзвезды. Не столь раскрученные композиторы имели поменьше: Жан Татлян, к примеру, в своем интервью называл сумму в 7,5 тысяч рублей в месяц.

Занятно, что полноводная финансовая река эта собиралась из ручейков, текущих из самых неожиданных мест. Авторское право в Советском Союзе соблюдалась безукоризненно, поэтому львиная доля этих денег шла даже не от пластинок, выходивших невиданными сегодня тиражами, а из банальных ресторанов. Репертуар там литовался, и за каждое "Гляжусь в тебя, как в зе-е-еркало", провытое кабацкими лабухами нетрезвым клиентам в промежутке от Калининграда до Петропавловска-Камчатского, Юрию Антонову капала копеечка.

Но самыми зажиточными в Союзе считались драматурги, сиречь сочинители пьес. Дело в том, что только они обладали невиданной более нигде привилегией: они получали живые деньги, свой процент, от каждого сыгранного спектакля.

Как это так получилось, концов уже не найти.

Одни говорят, что свой процент они выбили еще до революции, а покуситься позже никто не решился. Другие рассказывают, что еще на заре советской власти большевики рассудили о "главнейшем из искусств" совершенно иначе: кино оставалось забавой для крупных городов, цирки тоже работали в основном по столицам, а вот свои театры, пусть любительские, были в каждом, даже самом провинциальном и маленьком, городе. Вот новая власть и решила "порадеть" сочинителям революционных пьес.

Так или иначе, но получали драматурги очень много: их процентные отчисления от валового сбора шли по количеству актов в пьесе, по 1,5% за акт, и пятиактная, к примеру, пьеса давала 7,5% от сбора. Это очень много. В знаменитом докладе сусловской комиссии Сталину цифры приводились впечатляющие: "Так, драматург Барянов за публичное исполнение написанной им пьесы "На той стороне" получил только в 1949 году около миллиона (920,7 тыс.) рублей процентных отчислений. Драматург Софронов в том же году получил 642,5 тыс. рублей, братья Тур — 759 тыс. рублей.

Писатель Симонов получил процентных отчислений за четыре последних года около 2500 тыс. рублей".

Авторы пьес стали притчей во языцех. Даже Михаил Шолохов, только на зарубежных переводах получивший не один легальный миллион, отправляя как-то в "Правду" телеграмму с просьбой оплатить заказанную газетой статью, написал: "Гонорар не получен. Скромно напоминаю, что я не драматург. Привет. Шолохов".

Дело доходило до курьезов. Однажды в Белоруссии руководитель детского кукольного театра при клубе одного из минских заводов написал для своего театра пьеску. Творение неожиданно получилось удачным, пьеска стала популярной и впоследствии была поставлена в 104 (!) профессиональных кукольных театрах СССР.

И нищий "кружковод" с заплатой в 80 рублей в одночасье стал одним из богатейших людей республики.

Конечно, потратить такие деньги было просто невозможно. И здесь я хотел бы отметить одну очень важную вещь. В СССР сложилась уникальная ситуация: была группа людей, чьи доходы многократно превышали не расходы даже, а возможность этих расходов. Слово Андрону Кончаловскому: "Мы были элита. Больше нас, артистов, писателей, зарабатывали только атомные физики. Только у них был так называемый открытый счет. Зарплату им не платили. Можно брать денег, сколько нужно. Ну а сколько было нужно? Купил дачу, купил "Волгу", а что дальше?".

А действительно, что дальше?

После успеха "Белых рос" сценарист Алексей Онуфриевич Дударев, заработав на фильме 5 тысяч рублей и еще 20 тысяч "потиражных", хотел поехать в Болгарию, но поездку банально и равнодушно "зарубили". Что оставалось?

Правильно.

Михаил Боярский однажды в телеэфире признался, что даже не помнит, сколько получал во время съемок "Д"Артаньяна и трех мушкетеров": большую часть гонорара он все равно пропивал, прямо на съемках и сразу после них.

И действительно, о загулах, которые случались в ресторанах "Дома кино", писательских домах творчества и т. п. , ходили легенды.

Владимир Меньшов в интервью, разоткровенничавшись, сообщил, что из 40 тысяч, полученных за "Москва слезам не верит", "ну пятнадцать точно было пропито: какие-то банкеты, друзья, посиделки…"

события. В своем большинстве атлеты не старше 30 лет и спонсируются крупными спортивными брэндами, которые предоставляют спортсменам форму и кроссовки.

В 1983-м году многие были в недоумении, когда в день забега на старте появился 61-летний Клифф Янг (биография в википедии). Сначала все думали, что он пришел посмотреть на старт забега, так как был одет не как все спортсмены: в рабочий комбинезон и галоши поверх ботинок. Но когда Клифф подошел к столу, чтобы получить номер участника забега, то все поняли, что он намерен бежать со всеми.

Когда Клифф получил номер 64 и встал на линии с другими атлетами, то съемочная бригада, делающая репортаж с места старта, решила взять у него небольшое интервью. На Клиффа навели камеру и спросили:

— Привет! Кто ты такой и что тут делаешь?

— Я Клифф Янг. Мы разводим овец на большом пастбище недалеко от Мельбурна.

— Ты действительно будешь участвовать в этом забеге?

— Да.

— А у тебя есть спонсор?

— Нет.

— Тогда ты не сможешь добежать.

— Да нет, я смогу. Я вырос на ферме, где мы не могли позволить себе лошадей или машину до самого последнего времени: только 4 года назад я купил машину. Когда надвигался шторм, то я выходил загонять овец. У нас было 2000 овец, которые паслись на 2000 акрах. Иногда я ловил овец по 2–3 дня, — это было непросто, но я всегда ловил их. Я думаю, что могу участвовать в забеге, ведь он всего на 2 дня длиннее и составляет всего 5 дней, тогда как я бегаю за овцами по 3 дня.

Когда марафон начался, то профессионалы оставили Клиффа в его галошах далеко позади. Некоторые зрители ему сочувствовали, а некоторые смеялись над ним, так как он даже не смог правильно стартовать. По телевизору люди наблюдали за Клиффом, многие переживали и молились за него, чтобы он не умер на пути.

Каждый профессионал знал, что для завершения дистанции потребуется порядка 5 дней и для этого ежедневно необходмо 18 часов бежать и 6 часов спать. Клифф Янг же не знал этого.

На следующее утро после старта люди узнали, что Клифф не спал, а продолжал бежать всю ночь, достигнув городка Mittagong. Но даже без остановки на сон Клифф был далеко позади всех легкоатлетов, хотя и продолжал бежать, при этом успевая приветствовать людей, стоящих вдоль трассы забега.

С каждой ночью он приближался к лидерам забега, и в последнюю ночь Клифф обошел всех атлетов мирового класса. К утру последнего дня он был далеко впереди всех. Клифф не только пробежал супермарафон в возрасте 61 года, не умерев на дистанции, но и выиграл его, побив рекорд забега на 9 часов и стал национальным героем.

Клифф Янг преодолел забег на 875 километров за 5 дней, 15 часов и 4 минуты.

Клифф Янг не взял себе ни единого приза. Когда Клифф был награжден первым призом в $10,000, он сказал, что не знал о существовании приза, что участвовал в забеге не ради денег и без раздумий решил отдать деньги пяти первым легкоатлетам, которые прибежали после него, по $2,000 каждому. Клифф не оставил себе ни цента, и вся Австралия просто влюбилась в него.

Многие тренированные спортсмены знали целые методики о том, как надо бежать и сколько времени отдыхать на дистанции. Тем более они были убеждены, что в 61 год супермарафон пробежать невозможно. Клифф Янг же всего этого не знал. Он даже не знал, что атлеты могут спать. Его ум был свободен от ограничивающих убеждений. Он просто хотел победить: представлял перед собой убегающую овцу и пытался ее догнать.