Друг детства рассказал. Работал он на строительстве газопровода в Казахстане. Это еще в восемьдесят каких-то годах. Жили в вагончиках, магазин — вагон, столовая — вагон. То есть, вагончики стоят по периметру, а внутри- двор. Ну, а во дворе — вся строительная техника. Так вот, лето, жара, все окна открыты, ну, и повадился к ним во время обеда в столовую верблюд. Засунет голову в окно и ждет подачки, а мужикам что, не жалко, кто хлеба остатки отдаст, кто еще что, говорят, что он даже мясо жрал. Как всегда, нашелся один чудак на букву "м", который на кусок хлеба намазал толстый слой горчицы и угостил этим хлебом верблюда. Верблюд съел, затем громко вскрикнул и в галоп помчался по двору. В это время во дворе тракторист нес два ведра солярки. Подлетает верблюд, залпом выпивает первое, а затем и второе ведро солярки прямо из рук ох"удивившего"ся тракториста и, успокоившись, тихонько уходит со двора. Так тракторист чуть не поседел. Все это ребята наблюдали из окна столовой. Пришлось тракториста отпаивать, не, не соляркой, водкой. А верблюд ничего, только шерсть блестеть стала.

О рекламе:

Громадный рекламный плакат перед постом ГАИ. На нем — девушки в униформе, военного вида кепи. Большими буквами надпись: НАВЕДЕМ ПОРЯДОК В ОРГАНАХ! подъезжаем ближе, читаем ниже, маленьким шрифтом — урология, гинекология...

У меня дома живет небольшой кошачий коллектив: семья — кот (папа), кошка (мама), еще две кошки (сестры с разницей в два года), и два сторонних кота.

Уже давно я заметила, что у них есть своя иерархия, отношения в коллективе. Но я никогда не думала, что них есть что-то вроде наших человеческих разборок, пока не увидела это своими глазами.

Как-то вечером смотрю телевизор, и слышу, что на кухне кто-то мяукает, причем тихо — но грозно. И какая-то возня.

Выхожу — мама дорогая! Все коты собрались кругом, в центре — один сторонний кот. И глава котовской семьи — который папа — что-то говорит/мяукает ему на своем языке, а кошка-мама это что-то усиливает шлепками своей лапы по уху кота. А бедный кот сидит, опусти голову, и молчит. Остальные просто наблюдали.

Знаете, не увидела бы — не поверила бы никогда!

Многие придумки Гайдая были выброшены в корзину, во-первых, по соображениям цен­зурным, а во-вторых, ради ритма, ради цельно­сти произведения.

К примеру, "Пес Барбос и необычайный кросс" должен был начинаться так: к высокому сплошному забору подбегает Балбес, пишет ме­лом громадную букву "X", затем к нему присо­единяется Бывалый, выхватывает из рук Балбеса мел и пишет следующую букву "У" и переда­ет мел Трусу. В этот миг слышится трель мили­цейского свистка. Трус быстренько дописывает мелкими буквами "дожественный фильм", и тройка срывается с места.

Но, посовещавшись, решили, что такое нача­ло сочтут пошлым, и благоразумно отказались от него.

Был также выброшен эпизод, когда, убегая от собаки с динамитом, тройка несется мимо бабушки, которая сидит на опушке и держит корзину яиц. Все трое перескакивают через эту корзину, а затем Никулин, как бы одумавшись, возвращается и, подпрыгнув, попадает точнехонько в корзину. Сцена в общем-то соответст­вовала стилистике фильма, но было непонятно, что делала старушка с корзиной яиц на опушке леса.

В фильме "Бриллиантовая рука" Нонна Мор­дюкова, обращаясь к жене Семена Семеновича Горбункова, произносила такую фразу: "Я не удивлюсь, если узнаю, что ваш муж ходит в си­нагогу", но фразу эту Гайдай убрал, опасаясь обвинения в антисемитизме.